Безоблачная атмосфера нашего застолья истаяла, как случайный июльский град.
Вера окаменела лицом, прошептав:
– А ведь я этого ждала…
Мы подавленно молчали. Далекая страна, наша родина, на серых и нищих просторах которой разгуливал, безраздельно властвуя, жирный неуязвимый динозавр криминала, напомнила нам о своем жестоком существовании очередной жертвой – в миллионной череде убитых бандитами, умерших от нужды и бездомья.
Нам, сидевшим здесь, повезло: к нам благоволила судьба, мы сумели изловчиться, ускользнув от зубов и когтей чудовища, но смрад его донесся и сюда, в благословенные Богом дали.
– Ты можешь отвезти меня в аэропорт? – спросила Вера Сергея. – С Тенерифе утром летит чартер в Москву. – Она говорила отрешенно-спокойно, будто там, вдали, умер давно обреченный больной, и только дергающийся уголок губы и потемневшие от боли глаза выдавали ту круговерть чувств, что сейчас владела ей.
– Конечно. – Сергей скомкал лежавшую на коленях крахмальную салфетку, бросив ее на стол.
– И еще, ребята… Присмотрите за Леной и за сыном… Мало ли что?..
Я отозвался сумрачным кивком на ее взгляд, ищуще остановившийся на мне. Ресторанный угар оборвал мягкий хлопок автомобильной дверцы.
Спустя полчаса мы приехали в дом. Ребенок спал, и будить его Вера не стала. Мы помогли собрать ей вещи, и вскоре она с Сергеем уехала в аэропорт.
Какое-то время мы с Леной молча сидели на кухне. Затем она произнесла задумчиво:
– Наверное, я несу аморальную и циничную чушь, но все-таки – есть во всем этом один плюс: она его не любила… Я знаю.
– Почему?
– Потому что он любил только деньги. И сложил голову из-за них, проклятых…
– Да не только в деньгах дело, – сказал я.
– А в чем?
– В той территории, на которой их зарабатываешь. – Я поднялся. Обойдя стол, подошел к ней, обнял хрупкие плечи и поцеловал нежные пряди, упавшие на висок. Сказал: – Все. Завтра приеду.
– Оставайся, – неуверенно отозвалась она. – Комнат много, я тебе постелю.
– Мне будет трудно уснуть, зная, что ты где-то рядом, – дипломатично поведал я.
Она посмотрела мне в глаза. Сказала:
– Я ведь об этом пожалею…
– Не думаю, – с лживой уверенностью заявил моими устами встрепенувшийся в глубине порочный соблазнитель.
Уже утром, забываясь в зыбком, истомленном сне, я вспомнил скабрезные разглагольствования папани.
Старый чертяка все-таки в чем-то был прав!
Весь экипаж машины боевой под художественным руководством моего мучителя родителя прикатил, немилосердно сигналя под окнами, ровно в половине десятого утра.
– У вас тут что, работа? – не открывая глаз, прошептала Леночка, прижимаясь ко мне восхитительно горячим, сухим телом.