Подлые англичане все же оставили ему шанс. Сумеет ли он только проплыть отделяющие его от суши десять – двенадцать миль?
Весенняя средиземноморская вода была чувствительно холодна. Единственное, что утешало, – отсутствие в ней акул. Он был готов утонуть, но только не закончить свою жизнь в пастях прожорливых изворотливых тварей.
Перевернулся на спину, глядя в раскаленное марево дрожащего в вышине солнца.
Плавал он так себе, неважно. И теперь понимал, что отсутствие сноровки неумолимо уносит силы при каждом его дилетантском рывке к скрытому за горизонтом берегу.
С внезапным и острым отчаянием он осознал всю мизерность и случайность этого, в общем-то, пригрезившегося шанса остаться в живых. Не было никакого шанса, он обольщался.
И тут вспомнился разговор о Боге, затеянный пощаженным им пареньком, и открылась обнаженно и страшно истина возмездия, и подкатил стыд от той самодовольной и праздной чуши, что он нес с высоты своего невежества, преисполненный уверенной силы и неуязвимости.
Но ведь он же начал, превозмогая зло, становиться другим; он уже сделал робкий шажок, свернув с дороги смерти и вероломства; он же хотел преображения души и ее спасения…
И неужели Бог не отведет ему время?!
И, глядя в качающуюся над головой воздушную бездну, он вознес в нее путаную отчаянную молитву, наполненный не страхом физической смерти, а ужасом несвершенности покаяния на ясно открывшемся ему пути – зримом, но уже недоступном.
И вдруг увидел парус. И загадал уже спокойно и обреченно: если заметят, значит, услышан.
На нашу компанию снизошла отупелая безмятежность банкротов, исповедующих учение и практику стоиков.
Ни скулежа по поводу скаредной судьбы, не расколовшейся на милостивые подарки, ни воздыханий о напрасно потраченном времени и деньгах ни один из членов нашего экипажа себе не позволял. Напротив, мы полагали, что удачно минули рифы значительных неприятностей, возведенных разноликими и многочисленными врагами, отныне бесследно исчезнувшими.
Впрочем, в ресторан братьев Оселли, утративших к нам хищный материальный интерес, мы захаживали, получая существенные дружеские скидки при оплате счета.
Итальянцы выправили нам необходимые документы, коренным образом облегчившие своей безвизовой первоосновой существование в западном обществе.
Из плебса третьеразрядной страны с сомнительной репутацией – так, по крайней мере, расценивались большинством «золотого миллиарда» затесавшиеся в его сытые ряды бывшие советские граждане, – мы трансформировались в джентльменов, допущенных в элитарную прослойку того населения планеты, что каждодневно укрепляло иммиграционные заслоны для чужестранцев, несущих в себе агрессивный груз неблагополучия своих нищих и беспокойных отчизн.