— Пускай жмут!
V
Рыбозаводцы расположились невдалеке от поселка, на диком пляже, и Мария не могла обойти их стороной: тропка стлалась вдоль берега как раз мимо их стоянки. На открытых просторах острова человек виден за километры, и там, на пляже, наверное, еще издали заметили Марию и Дему, приближавшихся со стороны маяка.
Как и надеялась девушка, Вовик перехватил их на тропинке. Отделившись от своей компании, он легко взбежал на песчаный холмик и остановился, поджидая, с охотничьим ружьем на плече. Был он в белых, тщательно отутюженных брюках, без кителя, в одной лишь шелковой майке, золотой от загара… Когда Мария с Демой приблизились к нему на расстояние какого-нибудь десятка шагов, Вовик с притворно свирепым выражением лица перекинул ружье с плеча на руку, точь-в-точь так, как проделал это отец Марии, выпроваживая непрошеных гостей из запретной зоны маяка.
— Стой! Зона! Кто такие? — выкрикнул Вовик, вызвав громкий хохот внизу, на пляже.
Девушка простила ему эту шутку, а Дема вдруг насупился. Исподлобья глядя на капитана, он шел прямо на него.
— Ты снова с ружьем на остров? Сезон, к твоему сведению, еще не открыт!
— Для хорошего стрелка всегда сезон, когда дичь есть!
— Думаешь, для директорских сынков законы не писаны?
— Что ты к нему привязался, Дема? — не вытерпев, вступилась за капитана Мария. — Он же птицу не бьет!..
— А почему с ружьем?
— А почему бы мне не быть с ружьем? — спокойно улыбнулся Вовик. — Может, я на дуэль тебя вызвать хочу?
— Слишком ты легок в весе, хлопче, для дуэли со мной…
Почувствовав, что назревает ссора, Мария подтолкнула Дему к тропинке.
— Иди, я сейчас тебя догоню… Постой, на вот, книжку мою переменишь…
— Что тебе взять?
— «Сын рыбака»… или еще что-нибудь…
— Ладно, — буркнул «олимпиец» и зашагал своей дорогой, а Мария с улыбкой обернулась к капитану. В глаза ей бросилась вытатуированная у него на груди голубая русалка с распущенными косами и такая же голубая надпись под нею: «Кого люблю — того целую». Чувство, похожее на ревность к этой голубой русалке, на миг шевельнулось в душе Марии и растаяло.
— Это что, девиз?
Вовик весело тряхнул своей черной, кудрявой, еще мокрой после купания головой.
— Может, и девиз…
Как небо, как море, никогда не утомляющее взор, — таким был сейчас для нее этот долгожданный капитан. Ничего, кроме Вовика, не существовало для нее в эту минуту, — вернее, все, что было вокруг, существовало только для того, чтобы дополнять его, — и небо и море. Подойдя совсем близко к Марии, он улыбнулся, и такой нежностью повеяло от него, что, казалось, скажи он слово — она бросится ему в объятия, прильнет, как та русалка, к его груди.