— Там очень много оговорок к этому закону, — строго прокомментировала дочь.
— Беременность что ли? — небрежно протянула Ксюша.
— Не только, — хмуро отозвалась Татьяна.
— А еще у нас в школе один мальчик марихуану продает.
— У него папа, случайно, не в уголовном розыске служит? — вновь оторвался от своих важных дел мой зять.
— Нет, у него вообще нет папы, а мама, кажется, пьет алкоголь.
Мы с Таней многозначительно посмотрели на Игоря, который как раз попивал из бутылки пивко.
Девочка чутко уловила наш взгляд.
— Нет! — Ксюша решительно встала на защиту отца. — Нет, — еще раз для убедительности повторила она, — пиво у нас пьют почти все в классе, а она пьет водку. — Мы замерли, потому что Игорь не всегда пьет только пиво. Но Ксюшу не проведешь, она почувствовала напряжение. — Его мама пьет по утрам, вот… и валяется, — пояснила девочка, расставляя все точки. Дескать, совсем не так, как папа.
— А ты тоже пробовала пиво? — осторожно поинтересовалась я.
— Конечно, и курить я пробовала тоже. Мне не понравилось.
— Что ты курила? — с ужасом спросила Таня, опасаясь услышать о наркотиках.
— Какие-то сигареты, — пожала плечами Ксюша. — Они сказали, что таким, как я, слабо.
— Каким таким?
— Ну, — замялась девочка, — таким неженкам из гимназии…
— Все, — постановила Таня, когда Ксюша пошла спать, а точнее, смотреть по телеку очередной ночной фильм. Внучка закрывалась у себя в комнате и надевала наушники. Она ухитрялась смотреть всю эротику, которую гнали по ночам. Я это знала и молчала. — Ты должна с ней куда-нибудь уехать на каникулы. Потом мы снова вернем ее в гимназию. Отвлечется, забудет про сигареты, пиво.
— И клей, — добавил масла в огонь Игорь.
— Какой клей? — в один голос вскричали мы.
— Есть такой, которым шпана дышит. У них глюки от него. Так вот, я у нее в столе нашел.
Место и отель, который выбрали для нас с Ксюшей ее состоятельные родители, оказались весьма приятными. Это был далекий испанский остров.
Море, солнце, занятия по интересам. Ксюша, как очень увлекающийся ребенок, бросалась от одной компании к другой. Как известно, для детей не существует языковых барьеров, тем более что и до гимназии, и в гимназии ее учили говорить по-английски. Перемешивая русский с английским, она ухитрялась вставлять в речь испанские и даже немецкие слова.
Плескаясь в лягушатнике, дети кричали друг другу: «Битте, гив ми, мяч в песину!»
Это был настоящий интернационал.
Вечерами они, подражая взрослым, наряжались к ужину, а после собирались в кружок в большой гостиной отеля, играли с аниматорами в шумные игры. А те, что постарше, тусовались, по выражению Ксюши, на берегу. Но все это происходило на глазах взрослых, и никакой выпивки, курева, а уж тем более клея, о котором в этих местах безмятежного отдыха никто слыхом не слыхивал. Конечно, среди детей уже наблюдались взаимные симпатии, то есть какие-то мальчики нравились каким-то девочкам. Ксюша явно приглядела себе сначала взрослого российского подростка, но потом, передумав, переключилась на немца. В отличие от своей мамы, в амурных вопросах она была скрытна и очень практична. Никогда не беседовала ни с Таней, ни со мной на любовные темы, но, поскольку она еще ребенок, ее выдавало поведение. Ее практицизм заключался в следующем. Российский мальчик, явно не обделенный вниманием своих сверстниц, стройный, кареглазый, худенький и очень продвинутый, оказывался всегда в центре событий. Если начиналась какая-нибудь игра, девочки всех национальностей его тут же выбирали ведущим. Он небрежной походкой шел к сцене, презрительно поглядывая на не очень привлекательных особ, протягивал руку всегда самой-самой, и под восторженные аплодисменты зрительниц что-то изображал, то есть под режиссирование аниматора выступал в роли героя-любовника.