— Ты сегодня станешь пионером, Саша, — ласково говорит мне Нина Петровна. — Будь добр, прочти нам наизусть законы юных пионеров. Ребята, слушайте внимательно и повторяйте за Зайчиком.
Я встаю, руки по швам, и говорю громко и с выражением:
— Юный пионер предан товарищу Сталину, Коммунистической партии и коммунизму.
Все хором за мной повторяют, как вдруг Нина Петровна велит остановиться и спрашивает строгим голосом:
— Собакин, ты что? Тебе-то зачем повторять за Зайчиком? Сам знаешь, тебя в пионеры никто принимать не собирается.
Вовка пожимает плечами и отводит глаза, будто ему все до лампочки.
— Продолжай, Зайчик, — улыбается мне Нина Петровна.
— Юный пионер — надежный товарищ и всегда поступает по совести.
— Встать, Собакин! — командует Нина Петровна. — Как ты смеешь повторять за Зайчиком пионерские законы? А ну-ка, в угол!
Вот какая у нас Нина Петровна. Добрая и справедливая, но когда нужно, она кремень. У нас в школе лучше учительницы нет. Она настоящая коммунистка.
Вовка вылезает из-за парты и, корча дурацкие рожи, тащится в угол. Кругом хохот.
— Лицом в угол, Собакин, — приказывает Нина Петровна, а потом мне опять улыбается, но улыбка уже не та. Видно, что сердится, все лицо покраснело. — Продолжай, Зайчик, помех больше не будет.
Она на Вовку зорким глазом поглядывает, ждет, когда он хулиганить начнет, но он ничего, затих, в угол смотрит. Я без запинки перечисляю законы. Сколько мне было, когда я их наизусть выучил? Шести не было. Только я добрался до «Юный пионер имеет право критиковать недостатки», как открывается дверь. Это Очкарик тащится, еле живой. Ну зачем я в него ледышкой швырнул? Где было мое самообладание? На него смотреть страшно — лицо белое, очков нет, жмет к щеке носовой платок, от крови красный. Тут все снова хохочут, конечно. Смешно им.
— Какой приятный сюрприз, Финкельштейн, — говорит Нина Петровна. — А мы уж волнуемся, куда ты пропал. Вот, ребята, посмотрите, еще один ученик, которому не видать сегодня пионерского галстука.
Тут она на Вовку взгляд метнула:
— Наверняка Собакин поработал?
— А вот и не я.
— Так я тебе и поверила. Финкельштейн, что со щекой?
Очкарик на нее прищуривается, он без очков все равно что слепой, и качается взад-вперед.
— Перестань качаться, Финкельштейн. Здесь тебе не синагога.
Опять хохот.
— Ты что, Финкельштейн, язык проглотил?
Он молчит, качается.
— Вот вам, ребята, полезный урок. В нашей стране даже у детей врагов народа есть выбор. Отрываешься от коллектива — пеняй на себя.
Нина Петровна обводит нас серьезным взглядом.
— В капиталистических странах учительница сама бы решала, что с ним делать — разрешить остаться в классе или отправить к директору. Но у нас, ребята, советская школа, самая передовая в мире. Давайте все вместе примем решение. Голосованием. Кто за то, чтобы послать Финкельштейна к директору, поднимите руки.