Закрыв контору, Алекс приказал оседлать ему лошадь и снова отправился в Мэнс.
Дворецкий открыл ему.
— Сообщи своей хозяйке, что мне нужно поговорить с ней с глазу на глаз, — сказал он.
— Слушаюсь, мики.
— Если это по поводу этой авантюристки, то я тоже хочу послушать, — сказала Нанетт, стоя в дверях гостиной. На воротнике ее платья он увидел белую отделку, но на шее у нее не было никаких драгоценных украшений, а сама она по-прежнему была бледна. Вокруг ее голубых глаз появились крохотные морщинки от постоянного беспокойства. Она сильно скучала по отцу, который был от нее без ума, но также переживала из-за отказа матери от светских развлечений, — теперь она не могла посещать музыкальные вечера и получать массу других удовольствий. Он все это знал, и хотя молодая женщина не была так строго ограничена в своем поведении условностями траура, все же она не могла появляться в некоторых местах без сопровождающего.
Положив ей руки на плечи, Алекс запечатлел целомудренный поцелуй сначала на одной, а потом на другой щеке. Из-за того, что их свадьба отложена, он не мог отважиться на проявление страсти, даже когда ему предоставлялась такая соблазнительная возможность. Боже, сколько же разочарований в его нынешнем положении!
— Прости меня, Нанетт, но я должен это обсудить только с твоей матерью.
— Ты все равно обо всем мне рано или поздно расскажешь, — сказала она, надув губки. — Почему бы это не сделать сейчас?
— Уступи мне в этом, дорогая. Нам с матерью будет удобнее разговаривать только вдвоем. Как она себя чувствует?
— Все еще переживает. Ее беспокоят эти отвратительные люди…
Алекс вдруг ясно представил эти сияющие, зеленые глаза Орелии.
— Нет, Нанетт, они не отвратительные, просто очень умные.
Она пожала плечами.
— Это все равно. Хорошо. Я провожу тебя наверх и оставлю наедине с мамой.
Мадам Кроули приняла его в верхней галерее. На ней было по-прежнему глухое черное платье.
— Алекс! Что бы мы делали без тебя? — воскликнула она. — Ты для меня — такое утешение. Не хочешь ли виски, или принести чаю?
— Лучше чаю, мадам.
— Я распоряжусь, мама, — сказала Нанетт, оставляя их наедине.
Алекс сел за чайный столик напротив матери Нанетт и сказал:
— Мне нужно кое-что сообщить вам до возвращения сюда Нанетт. Я поговорил с девушкой, называющей себя Орелией Кроули, и мне удалось получить от нее имя "свидетеля". Она утверждает, что им является Мишель Жардэн, которому Иван рассказал о своем намерении предоставить ей приданое.
Элизабет выпрямилась.
— Майкл? — воскликнула она, не веря своим ушам. — Он помнил, что она всегда произносила имя Жардэна на английский манер. — Это лишний раз доказывает, какая она лгунья! Иван никогда бы ничего ему не сказал, даже в шутку!