— И почему это революционеры духа так много думают о теле? — задумчиво произнесла Эльза.
— Это ты так полагаешь? — насмешливо поинтересовалась Дикси.
— Нет, мой режиссер, Жорж Самюэль.
— Что так вздыхаешь, хочешь сказать, что он в твоей «конюшне» и я должна держаться паинькой?
— Брр! — передернула плечами Эл. — Жорж не в моем вкусе, боюсь, тебе он тоже не приглянется.
Худосочный, сморщенный как печеное яблоко, рыжеватый блондин, очевидно, не умеющий улыбаться и радоваться, сразу понравился Дикси. Возраст Самюэля определить было трудно — где-то между 45 и 55. Но то, что бедняге пришлось нелегко в мире искусства с такой внешностью, бросалось в глаза сразу. Узнав позже про неплохую карьеру комедийного театрального актера, которую Жорж сделал в шестидесятые годы на Бродвее, Дикси была поражена.
— Так, мадемуазель Девизо, про вас я все знаю. — Он деловито пожал Дикси руку.
От предложенной сигареты Дикси отказалась:
— Не курю и не пью. Предпочитаю заниматься любовью и делаю это хорошо. — Она откинулась в кресле, высоко забросив ногу на ногу, и с вызовом посмотрела на режиссера. Похоже, этот тщедушный закомплексованный человечек вообразил себя учителем нравственности и теперь хочет расквитаться с полноценными здоровыми особями за свою мужскую несостоятельность. — Я поняла: вы презираете тех, кто находит удовлетворение в «низменных страстях». И вы считаете, что сумеете выразить это в фильме.
— А разве вам понравились выведенные в сценарии эротоманы, позволившие себе быть скотами в отношениях с женщиной «неарийского происхождения»?
— Мы что, cнимаем политический фильм? Нет, я не поклонница фашизма и любого насилия над человеком. Но мадам Ли, боюсь, не состоит в Большом каннском жюри, а «Эротические сны» не претендуют на репутацию «проблемной киностудии». Да и в сценарии я не заметила даже намека на интеллектуальность.
— Вот и отлично. Но есть мы — я, оператор Боб Росс и вы. А значит, получится не совсем то, что хочется мадам Эльзе. «Есть множество способов скрыть правду и множество способов рассказать о ней», — заметил давным-давно немецкий левый режиссер Бертольд Брехт. — Жорж с удовольствием дымил крепкой сигаретой и, кажется, лишился своей агрессивности. — Существует множество языков, чтобы выразить человеческую душу. Мы поведаем о ней языком эротического кино… Вы же не Чиччолина, Дикси… Я ведь сказал, что знаю о вас все. Мне хорошо известно, что вы не только зажигательная женщина. Дикси Девизо — прежде всего актриса.
Последнее слово он произнес так, будто протягивал Дикси «Оскара», и она поняла, что ершистый Самюэль купил ее. И если он намерен на «спине» порнушки въехать в «большое кино», Дикси не против. Она составит ему компанию.