Боб времени даром не терял и принялся жадно пить. А я в который раз поражался тому, с какой легкостью мой рыжий друг покоряет людей. Он их не просто очаровывает, нет, многие к нему по-настоящему привязываются. Бобу потребовалось всего несколько недель, чтобы завоевать Айлингтон. Уму непостижимо!
Но не буду врать: на новом месте тоже не все было идеально. В конце концов, мы ведь оставались в Лондоне, так что на это не стоило и надеяться. Самой большой проблемой было количество народу, работавшего рядом со станцией.
Если на Ковент-Гарден жизнь кипела на прилегающих к площади улицах, то здесь вся активность сосредоточилась вокруг метро: люди постоянно натыкались на распространителей бесплатных журналов и на чаггеров[7] — сборщиков пожертвований на благотворительность. Я вдруг осознал, что за последние десять лет ситуация на улицах сильно изменилась: теперь здесь велась крайне жесткая конкурентная борьба. Чаггеры — горящие энтузиазмом молодые люди — выискивали в толпе жертву (обычно ею оказывался хорошо одетый офисный работник, живущий в пригороде, или турист) и принимались вещать о необходимости давать деньги на благотворительность. Проникшийся их речью человек должен был перевести средства на счет организации, которая помогала либо голодающим детям из стран третьего мира, либо больным раком, либо страдающим от синдрома Альцгеймера или муковисцидоза. Я ничего не имел против благотворительности в целом и чаггеров в частности, но то, как они доставали прохожих, меня порядком раздражало. Понятно, что я и сам был вынужден убеждать людей купить «Big Issue», но я все-таки старался не выходить за рамки. Они же имели обыкновение цепляться к прохожим и вовлекать их в разговор, поддерживать который у тех не было никакого желания.
В результате я нередко наблюдал следующую картину: люди выходили из метро, наталкивались на толпу сборщиков в ярких футболках и спешили убраться куда подальше, не глядя по сторонам. А ведь среди них было немало потенциальных покупателей «Big Issue»!
Обычно, если мне казалось, что кто-то из чаггеров действительно позволяет себе лишнее, я вмешивался, не задумываясь. Многие относились к этому с пониманием: они уважали меня и знали, что всем нужно пространство для работы. Но были и те, кто воспринимал мои замечания в штыки.
Как-то раз я попытался призвать к порядку студента с кудрявой шевелюрой, как у Марка Болана.[8] Он действительно раздражал окружающих, буквально наскакивая на прохожих и преследуя их, пока те тщетно пытались от него отвязаться. Я решил, что это нужно прекратить.