— Я должен знать имя убийцы.
— Да, — прошептала она и отняла ладонь. — Я тоже хотела бы знать. У меня нет никаких улик.
— Опишите подробно, как все произошло.
Вдруг по ее рассказу он сможет нащупать какую-нибудь ниточку и, возможно, выйти на убийцу.
— Две недели тому назад, как раз день в день, я шила в своей светелке в замке Уиндом. Стемнело. Я решила лечь спать и отложила шитье.
Дьявол недоверчиво нахмурился.
— Шили поздно вечером?
— Да. Я зажигаю много свечей. У меня хорошее зрение.
— После захода солнца нужно слишком много свечей. Это расточительность.
— Я богата, сэр. Разве вы не слышали, как богата дважды вдовствующая графиня Уиндома и Карлисли?
Она вызывающе тряхнула золотистыми локонами, мужчину пленило это движение.
— Да, слышал, а теперь вижу — вдовушка, к тому же, обладает отменным здоровьем и решительным нравом. Продолжайте же, молю.
— Я вышла из светелки, открыла дверь в спальню мужа…
— Так вы спали вместе?
Ее веки задрожали.
— Да. Так хотел муж. Я и теперь сплю там. На женской половине разместились его люди.
Дьявол скрестил руки на груди.
— Понятно. Что произошло потом?
— Я разделась и подошла к ложу. Забралась на него. Кретьен никогда не засыпал, не дождавшись меня. В эту ночь он лежал молча.
«Всякий нормальный человек не остался бы равнодушным к соседству такой женщины», — мелькнуло в голове пленника.
— Кретьен всегда чутко спал. Он не доставлял неприятностей во сне, никогда не храпел или… — она с трудом проглотила комок в горле, — не занимал больше места, чем следовало. Обычно он что-нибудь бормотал, что я слишком поздно засиживаюсь и порчу здоровье, а я успокаивала его. Я люблю ночное время.
Анжела отвернулась, затем снова тряхнула головой, словно отгоняя видение, и волосы шелковистым каскадом упали на спину.
— Я люблю покой. Тишину.
Она словно очнулась от кошмарных воспоминаний. Остановила взгляд на руках.
— Как бы там ни было, я укрылась одеялом и, как обычно, лежала без сна.
«Возможно, в ожидании любовной ласки. Всякий муж не замедлил бы это сделать, имея рядом столь обворожительную молодую жену».
— Обычно Кретьен обнимал меня и…
«И что? Ласкал нежную грудь, целовал соски. Что?» — ревниво подумал Дьявол, застыв от непреодолимого желания.
— …обычно он массировал мне руки или гладил спину, если ему казалось, будто я все еще не расслабилась и слишком напряжена.
«Напряжена? Клянусь прахом Будды, я превращаюсь в гранит при одной мысли, как мужчина может ублажить тебя и тем самым постичь высшее наслаждение, найти в тебе свою нирвану».
Он не должен терять над собой контроль, твердил себе мужчина, хотя ревность и непонятная злость так и кипели в нем.