Но Николас одним ловким движением перевернул ее на живот. Губы коснулись волос около уха, руки нежно гладили спину.
— Я хочу ощутить каждую точечку твоего тела, — бормотал он. — Ты сладостна, как создание Рая. — Его руки скользили по плечам, рукам, пальцам, и, наконец, достигли нижней части спины. Николас гладил ее выпуклости, сжимая и расправляя их, потом принялся страстно целовать, от смущения Анжела спрятала лицо в подушку. Он шептал слова восторга ее совершенством, сжимая ее бедра. Она слышала гулкие удары своего сердца, когда он скользил пальцами к верхней части между бедер, ожидая, когда он дотронется до того места.
Но он целовал ее икры, лодыжки, ступни. Она чуть не вырвалась, когда он зажал зубами пальцы ее ног.
Николас издал короткий смешок и, слегка прижимая ее к себе, снова перевернул на спину.
— Вижу, тебе понравилось, Ангел. Можно двигаться дальше.
Теперь он снова ласкал ее грудь, пока она не покрылась бисеринками пота.
— Дорогая, ты такая хрупкая, даже там светлые волосы, шелковистые и нежные, но за ними скрыты удивительные глубины. Таинственный грот, ожидающий своего исследователя. Открой дверцу, мой Ангел. Ведь ты жаждешь утоления, которое может принести только твой Дьявол.
Она стиснула зубы, дрожа от нетерпения, но повиновалась. Он склонился над ней.
Он целовал каждый волосок ее женственности, нежно ласкал створки, прикрывающие вход в лоно, проводя по ним подушечками пальцев и губами. Она извивалась, словно в страстном вожделенном танце, при каждом движении его языка.
— Ты слаще любого нектара, cara mia. На много слаще.
Его голос прервался, язык проник в самую глубину ее, пальцы раскрыли шире вход, чтобы он мог пить ее, вбирать в себя, втягивать как жаждущий благословенную влагу.
Она вскрикнула в экстазе, вцепилась в него приникшего к ней, как бабочка к цветку.
— О, Николас, Николас, что ты со мной де лаешь?
— Люблю, сердце мое.
Он приподнялся, сияющий, обнаженный, принадлежащий только ей. Схватил ее сильны ми руками, желая изменить положение.
— Вот так, — прошептал он, сгибая ее ноги в коленях, раскрывая ее шире и пожирая глаза ми ворота в ее рай.
— Святой Иисусе, ты щедрая женщина. И моя. Слушай меня, cara. Теперь ты хочешь меня. Ты вся налилась, как почка весной, и… — он прикрыл глаза и облизнул губы, — …теперь ты не должна двигаться. Обещай.
— Клянусь, — задыхаясь, прошептала она.
Он улыбнулся, лаская ее золотистым взглядом, положил ее руки себе на бедра.
— Вот так, дорогая, — прошептал он, помещая набухшую плоть между створками ее заветного местечка.
Она откинула голову и застонала от восторга.