— Прелестно, дорогая. Ты готова принять меня. Тебе так же хорошо, как и мне?
— Да, — выдавила она, задыхаясь. — Да!
Все ее существо сосредоточилось на том месте, где его горячая плоть скользила, лаская, окутывая волной удовольствия.
Он приподнял ее, прижав ее бедра к своим.
— Теперь пусть небеса сойдут на нас, пусть придет рай.
Устроившись поудобнее, он скользил и прижимал ее к себе, наполняя ее существо неведомым ранее блаженством. Она стонала. Требовала еще… еще, хотела, чтобы он до конца проник в нее, но Николас не мог себе этого позволить, и она неистовствовала.
Он прижал ее руки, ожесточенно бьющие постель. Ей хотелось молить о продолжении, но она помнила свое обещание выполнять все его наставления. Анжела стонала в отчаянии и наслаждении, когда его пальцы коснулись того места, где он остановился утром.
Она изогнулась дугой.
— Да. Здесь. Это. Что угодно, — простонала она.
Он ввел палец в ее глубину, она задрожала, удары крови в ушах оглушили ее.
— Мой Ангел, ты такая узкая, — почти прорычал он, двигая пальцами внутри нее мягко, страстно. Откинулся со стоном.
— Нет! — закричала она, цепляясь за его руки.
Он прильнул снова, раздвинул ее, прижался ртом к жемчужине, так ждавшей его ласки. Теперь он любил ее губами, зубами, языком. Она вскрикивала, словно ее пронзали молнии.
— Дорогая, — бормотал он, — как щедро ты отдаешь себя, моя страсть.
Она вся растворилась в его ласках, нежных словах, шепчущих о том, как он гордится ею.
Слабея, она поцеловала его в щеку.
— Отношения мужчины и женщины могут быть так прекрасны, никогда не подозревала об этом, — призналась она, когда он снова увлек ее на подушки рядом с собой.
Он улыбался.
— Это еще не все. Это только маленькая частичка, cara mia.
— Хочу испытать все. — Она откинулась, желая дать ему понять, как хорошо он преуспел в первой части. Он дарил счастье ей и счастлив от этого.
— На каком языке ты произносишь эти слова, и что они означают?
— Это на языке моей матери. Венеция. Италия.
— Она еще живет там? Пока ее сын здесь, в Англии, без…
Он встал с ложа, поднял меховое одеяло, заботливо укрыл ее. Не одеваясь, подошел к камину, подбросил полено, долго смотрел в пламя.
— Моя мать умерла. Она не знает, что происходило со мной.
— А отец?
— Тоже умер. Давно. Двумя годами позже нее. Пытался жить без нее, забыть ее, заменить ее, но не смог. Он нуждался в ней, как в воздухе, так он сказал мне перед смертью.
Внезапно Николас резко повернулся.
— Он называл ее «мой ангел».
Она опустилась на колени, потянув за собой покрывало.
— Иди сюда, в постель, мой Дьявол. Там холодно. Я согрею тебя.