Работа спорилась, поэт окунулся в неё с головой, когда вдруг в ночной тиши, нарушаемой только свистом ветра, доносившейся даже до рейда перекличкой петухов, да скрипом пера по бумаге раздался неприродный, жуткий в своей неестественности вой-визг-грохот-свист — даже сердце заныло, и в дыхании сбой произошёл. Одновременно за окном замелькали яркие блики, на кораблях эскадры послышались удивлённые, встревоженные крики стоявших на вахте. Пришлось ему бросать ручку и бумагу. Пришлось срочно накидывать тёплый халат, гасить лампу и подниматься на мостик.
Ёжась от не очень сильного, но влажного и холодного ветерка и сразу же пожалев о не надетой шляпе, Карл всмотрелся в происходящее. Некие… непонятно что — точно, что не божьи создания — прилетали откуда-то с юга, несясь по воздуху с огромными огненными хвостами, издавая при этом те самые, не характеризуемые одним словом звуки, с грохотом, негромким, впрочем, обрушивались на Хлебный остров. Первым делом на ум пришли происки нечистой силы, связи с которой некоторые из вражеских вожаков не скрывали — даже бравировали ею. Только затем вспомнились донесения о самолетающих, а не выстреливаемых из пушки снарядах, которыми казаки сожгли столицу Оттоманской империи, а заключившие с ними нечестивый союз католики, недавно уничтожили мавританские корабли и города. Прежде находившейся в коалиции со Швецией, предводитель казаков Хмельницкий, предоставлять это оружие отказался наотрез. Ни за какие деньги.
«А почему, собственно, или созданья нечисти, или поджигательные снаряды? Думается, и то и другое! Вы, предавшиеся тьме, продав души дьяволу, получили от него подарки, неведомые даже цивилизованным народам? Так мы их у вас заберём, не губя при этом свои души. А ваше гнездо порока и разврата уничтожим. Потому как представить даже невозможно, чтобы все эти изобретения сделали степные разбойники. Ясно дело — выпросили у слуг Сатаны! Скорее всего, что слуг, Сам Князь Тьмы к дикарям вряд ли снизойдёт. А уж этому самозваному гетману, вообразившему себя диктатором в римском стиле…»
Пока адмирал предавался мечтам о казнях, которые шведская корона обрушит на непокорных, слишком много о себе возомнивших схизматиках, выявилось, что огненные птицы принесли на Хлебный остров не просто разрушения, а пожары. Много пожаров — как и ожидал Карл, вспомнивший подобные обстрелы на юге.
Гюллениельм, сталкиваться с врагом, кидающим на город такие снаряды, совсем не рвался. Не из-за трусости, почти семидесятилетний воин не раз и не два показывал личную храбрость на поле боя. Из опасения погубить и без того невеликий пока шведский флот. Был у опытнейшего полководца и флотоводца повод не делать это — темнота. Только скоро те самые многочисленные пожары, вспыхнувшие на Хлебном острове, такую отмазку ликвидировали, достаточно ярко осветив окрестности. Пришлось сниматься с якоря и следовать к месту происшествия. Не надо было быть великим умником, чтобы догадаться, кого сделают козлом отпущения в Стокгольме, если враги, спалившие одну из жемчужин шведской короны с воды, уйдут безнаказанно.