Болели почки, печень, ныли суставы и поясница, приходилось часто отливать — мочевой пузырь совсем перестал держать, потерпеть хоть немного стало невозможно. Стыдно сказать, но пару раз немного намочил шаровары, не успев развязать пояс. Впрочем, после некоторых случаев с удачными, по его мнению, шутками, но вызывавшими резкую реакцию у высмеянных, бывало не менее хреново и в молодости. Болячки можно и перетерпеть, тем более, Васюринский прихватил в поход целый мешок разной горькой гадости для лечения, заставляя Срачкороба пить её три раза в день.
Главная беда — убийственно плохое настроение. Точнее, самоубийственная тоска — хоть руки на себя накладывай. То есть, ему было настолько плохо, что он не раз всерьёз обдумывал такую возможность. Прикидывал, что лучше: выстрелить из револьвера себе в голову или приставить к груди кинжал и упасть? По всему выходило, что пуля убьёт быстрее и безболезненнее. А что у кого-то возникнут трудности с мощами свеженького святого — вследствие разноса головы на кусочки, так это его проблемы. Точнее, их. Юхиму очень не понравилось, как на него митрополит смотрел в прошлом году — оценивающе, будто раку мысленно примерял.
«Хрен вам, а не благостно выглядящий покойник!»
Вскоре, сам сообразил, что мощи воина могут иметь любые раны, спишут на подлых ворогов.
«Получится, я сам помогу этим… ракам, не видящим солнца, покрытым слизью пожирателям падали… не пойдёт».
Варианты с самоутоплением и самоповешеньем, естественно, даже не рассматривались.
Временами становилось тягостно до невозможности, грядущая жизнь представлялась непрерывной чередой мучений, прошедшая — цепью ошибок и глупостей. Опять приходили мысли о сведении счётов с жизнью — где-нибудь в сторонке, чтоб никто не нашёл. Однако, всё же, уходить от очередного испытания подобным образом посчитал равнозначным трусости. Не в последнюю очередь от фатального шага его удержали мысли об отношении к самоубийству друзей-сечевиков и бедолашной жены. Товарищи наверняка осудят, а несчастная женщина может подумать, что он ушёл из жизни, лишь бы не жить с ней.
Сплав по течению реки не требует настолько интенсивной гребли, как в морском походе. От завтрака до полудня Юхим честно благословлял пули, подсунутые ему товарищами по походу. Брал в руку каждую отдельно и читал соответствующую молитву, благословлять оптом, как попы, не счёл возможным. Работа нудная — комфортней за веслом сидеть, хоть и тяжелее физически. Сам будущий святой в собственное благословение не верил ни капельки, но хлопцы же просят, а со многими не только бочки горилки выпиты, но крови и пота немерено пролито. Рядом сидел привычный к подобному действу Иван, заколдовывал их на точность — совершенно сходным образом, только читая не молитву, а заклинание. Справившись с очередным мешочком, они обменивались ими — почти все сечевики захотели иметь пули одновременно и освящённые и заколдованные. Отношение к подобным вывертам официальной церкви их при этом не волновало ни в малейшей степени. Казаки были твёрдо уверены, что заколдованные характерником пули летят дальше и попадают в цель чаще, а уж если их ещё и почти святой человек благословит… не уйти ворогу от смерти.