Счастье счастьем, а предаваться ему в момент, когда тебя окружили недружественно настроенные личности, мог бы разве что Будда. Пришлось Юхиму выныривать из нирваны и отвечать разухарившимся товарищам, им до этого неоднократно обиженным. Злость, что его выбили из состояния счастья и покоя помогла ему быстро поставить обнаглевших на место.
— А ты…
— Ну не ты же!
— Да мы с кумом!..
— А я с кумой.
Вокруг послышались смешки. Кто-то тут же подхватил: — А он баб не любит!
— Да-да… — уже мысленно торжествовавший посрамление многократно унижавшего его человека Степан Лобода завис, как комп с экспериментальной виндой. Хотя такое сравнение здесь прийти в голову могло только одному человеку, на корабле отсутствующему, но привычные термины тех лет — был ошеломлён, оглушён, обескуражен хуже отражают сложившуюся ситуацию. Мосластый блондин — порядочно отросшая щетина на лице и голове почти не была у него заметна — Степан открывал и закрывал рот, пучил глаза, громко испортил воздух, но выйти из ступора не мог.
— Чего «да»? Не надо мне этого, другого согласного ищи, а я не содомит.
— Юхиме, а может он тебя полюбил?!
— Так у Юхима жена есть! Говорят — бой-баба, мигом эту любовь скалкой выбьет!
Один из мигом перешедших на сторону Срачкороба казаков сопроводил свою шутку дружеским тычком в спину незадачливого Лободы и попал по почкам. От боли к неудачливому противнику Срачкороба вернулась способность говорить, и он возопил:
— Да чего ты квакаешь?!!
— Смотри лучше, щоб самому в чужой пасти не квакнуть, с миром прощаясь.
Прав был ещё ненаписанный Штирлиц. Последняя фраза запоминается, а этот ответ Юхима в споре стал последним — опять сменился ветер, и капитаны кораблей разогнали экипажи по гребным палубам и к парусам. А вспомнили эту фразу как очередной пример пророчества или умения насылать проклятия. Последнее святым вроде бы несвойственно, только Срачкороба ведь и колдуном числили. Больше попыток перешутить святого человека никто не делал.
Параллели и перпендикуляры истории
Чёрное море, август 1644 года от Р.Х.
Если Срачкороб, забрался на идущую в арьергарде каторгу — из-за протеста против «неправильного колдовства» по кодированию его от алкоголизма — и переживал изменение своего семейного статуса, привыкал к мысли, что вскоре будет отцом, а заодно ставил на место вздумавших шутить над ним, то Аркадий путешествовал на флагманской баштарде. Там же пребывал и командир этой эскадры, Васюринский.
Поразмышлять нашлось время и у попаданца. Ивану довелось много внимания уделять управлению эскадрой и наведению порядка среди палубной команды флагмана. Составляли её, в основном, греки — все, как на подбор с жуликоватыми или откровенно зверскими физиономиями. В подавляющем большинстве они имели пиратский опыт, не говоря уж о контрабандистском. Грек-моряк и не контрабандист — оксюморон. Но вот с дисциплиной у гордых потомков эллинов были проблемы. Наиболее серьёзные регулярно лечились верёвкой и мешком, с судопроизводством по казацкому закону, однако если всех перевешать и утопить, то кто будет работать с парусами? Воспитанием прожженных авантюристов и разбойников вынужден был заниматься наказной атаман, а Москаль-чародей погрузился в размышления. Нарушать их никто не решался, связываться со знаменитым колдуном без крайне уважительной причины… таких дураков или совсем отмороженных на корабле не нашлось.