Их-то и начали, прежде всего, отстреливать обороняющиеся из ружей, для пушек пока целей видно не было. И тут же получили обратку. Среди наступавших, то здесь, то там, вспыхивали огоньки ответных выстрелов. Янычары, как и казаки, являлись исключением из уровня обученности воинов тех лет, и те и другие умели стрелять ночью. Правда, в этом бою условия для перестрелки сложились уж очень неравными. Казаки палили, будучи частично укрыты, попасть им можно в голову или самый верх торса, причём вели огонь они с упора, а янычарам пришлось отстреливаться стоя в открытом поле, не имея опоры.
Солидным бонусом для обороняющихся стало очень заметное преимущество в высоте — валы и бастионы построили на холмах, попадать в противника наверху куда труднее, чем, если он расположился внизу. Подойдя к валам, турки автоматически лишались возможности отстреливаться, при подъёме ствола у них слетал порох с затравочной полки. Но так близко врагов подпускать никто не собирался, ставка изначально делалась на преимущество в огневой мощи.
По мере приближения неприятелей к валам их могло заметить всё большее число казаков, частота стрельбы резко выросла, как и количество поражённых пулями турок. Вскоре наступающие дошли до минного поля, практически одновременно пушкари смогли выглядеть (или посчитать, что выглядели — адреналин в крови требовал действий) достаточно плотные для картечи ряды врагов. Грохот на поле боя усилился и разнообразился. Громко бахали мины, щедро рассылая вокруг щебень, коротко бомкали пушки, практически непрерывно пухкали с обеих сторон ружья, кричали — от ярости или боли — сражающиеся.
Аркадий удалил из каземата всех стрелков, накуренный атаманами дым успел выветриться, оставив после себя, впрочем, густой аромат, однако хорошо рассмотреть происходящее не мог. По закону подлости, опять закрывшие небо тучи и сносимый ветром дым от стрельбы подветренных бастионов не позволяли рассмотреть толком ничего.
«Как там, в анекдоте звучало, эээ… всё в дыму… ни хрена уже не помню. Но, вроде бы, точно по нынешней ситуации — темень как у негра в анусе, да ещё дым, будто под ногами торфяник горит. Эх, надеть бы ноктовизор… только где его взять? И в ближайшие сотни три лет о нём только помечтать можно будет».
Он приказал зажечь в чашах на бастионных вышках факелы. Благодаря форме чаш сами бастионы оказывались в тени, а вот окружающее пространство, к сожалению небольшое, освещалось. Зато пространство вне освещённого круга покрылось непроницаемой завесой тьмы, там перестали различаться даже смутные тени. Врагов потерял из виду не только Аркадий, резко сократилась частота стрельбы с бастионов и валов.