«Вот и ладненько, вот и хорошо. Явно наметилась ещё одна экономия пороха. А то ведь, к гадалке не ходи — палили-то в белый… хм… в чёрный свет… наверное, таки в чёрную ночь, как в копеечку. И попадали-то, также, вероятно, в основном в небо. И хоть эта темень нам сейчас здорово мешает, обстреливать её глупо. Да ещё и накладно, порох-то недёшев, и опасно — приступов ещё много предстоит, не будет нам чем стрелять — пушной зверёк явится однозначно».
Пороховые облака, то медленно плывущие по ветру, то неожиданно ускоряющиеся вместе с ним быстро поредели и превратились в полупрозрачные летучие кляксы. Появилась возможность просматривать хотя бы световое пятно перед бастионом. Факелы не прожектор, освещение давали слабое и недалёкое, к тому же, игра порывистого ветра с огнём постоянно смещала границы видимости и без того нечёткие. Вне освещённой зоны теперь можно было заметить только вспышки выстрелов сделанных наступающими и более яркие взрывы мин.
«Красивая картина. Будто тьма пытается уничтожить последний оплот света, но никак не может этого сделать. Вечная борьба бобра с ослом. Тогда мы — паладины света, все из себя белые и пушистые, когда отмоемся от человеческой кровищи покрывающей нас с ног до самой макушки. Хм… ещё и грабежи надо списать… на восстановление справедливого распределения богатства, благо у большинства лыцарей награбленное не задерживается. А победит, разумеется, как всегда бабло».
Вопреки здравому смыслу Аркадий попытался рассмотреть хоть что-то за пределами освещённого полукруга, но не преуспел. Впрочем, очень скоро в перегрузке глаз рассматриванием нерассматриваемого отпала нужда. Минное поле, на которое Москаль-чародей так рассчитывал, янычар не задержало совсем. Они протоптали в нём несколько широких — судя по взрывам — троп, невзирая, на наверняка немалые потери.
Одну из дорог к осаждённой крепости турки пробивали как раз невдалеке от центрального бастиона, в котором находился наказной атаман. Янычары, их легко опознать по характерным головным уборам, юскуфкам, а не райя, как днём, несли мешки с землёй, проходя по краю освещённого пятна. На глазах осаждённых сначала под ногами одного, потом другого из атакующих сверкали вспышки взрывов, вспухали дымные облака. Разрывая неосторожного на части, кося идущих рядом чугунными осколками и щебнем. Однако никого это не смутило, из темноты выходили всё новые и новые фигуры с мешками, упорно продвигаясь ко рву перед валами и бастионами.
Затихшая было стрельба оживилась, у казаков появились перед глазами хорошо различимые цели и они не зевали — отдельные ружейные выстрелы слились в какофонию. То тут, то там раздавалось звонкое пушечное «бом!», отправляя в полёт очередную стаю смертоносной картечи. Янычары падали на землю, густо устилая её своими телами, уже не только от близких разрывов мин, но попыток засыпать ров не прекращали. Выдвижение из тьмы всё большего числа воинов несущих мешки с землёй не прекращалось, а нарастало.