— Нет, не нравлюсь. У нас нет ничего общего. За весь вечер ты не удосужился сказать и трех фраз.
— Да разве можно разговаривать в этом шуме? Потолкуем попозже, крошка… когда останемся одни. А сейчас надо поддерживать компанию. Эй, официант, пришли-ка нам бутылочку хорошей выпивки.
За время праздников Мадди, хотя ей нравилась Анна и вся семья Макнил, с Рэнди и другими приятелями подруги сойтись не могла. Пожалуй, вся их изысканность состояла лишь в том, что они богато одевались и ходили в определенные рестораны и дискотеки. К тому же все были словно бы родными. Она чувствовала себя чужой среди них. Нью-йоркские друзья Анны знали друг друга всю жизнь. То и дело вспоминали общие приключения и подготовительные школы[17], названия которых Мадди ни разу не слышала. Надо отдать должное Анне, она постоянно пыталась вовлечь подругу в разговор, но Рэнди хотел, чтобы Анна обращала внимание только на него. Да и пили они слишком много.
После очередного бокала шампанского язык Мадди начал заплетаться, и ей с трудом давалась даже самая простейшая фраза. Кружилась голова, и девушка понимала, что долго она не выдержит. Как же другие могут так пить, удивлялась она. Они держались бесподобно. Анна и Рэнди переплели руки и глядели друг другу в глаза. Рука Уина то и дело лезла под ее короткую юбку с блестками, и приходилось держать свою наготове, чтобы отбивать его атаки.
Мадди оглянулась на другие столики: все прекрасно проводили время. А она встречала в Нью-Йорке Новый год с подонком, который так и норовил облапать. Девушка с грустью вспомнила о Брейди. Как замечательно было бы с ним в Аспене вдвоем. Разница между Нью-Йорком и Колорадо составляла два часа. Если поспешить домой, то можно успеть позвонить и поздравить его с Новым годом.
— Слушай, — обратилась она к Уину, стараясь четче выговаривать слова. — Надеюсь, что не испорчу вечер. Но я чувствую себя неважно. Мне надо домой.
— А я хочу остаться на выступление следующей группы, — возразил Уин и, вынув из ведерка со льдом бутылку шампанского, налил ей в бокал. — Вот, выпей еще.
— Правда не могу… Я пойду, а ты останься. Я доберусь до дома сама.
— Ну нет, — заморгал он. — Я с тобой. — И швырнул на стол стодолларовую купюру. — Это за меня. Должно хватить. Мы с Мадди уходим.
— Да? — Анна подняла глаза. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Не беспокойся. Просто устала, — ответила подруга.
На Америка-авеню им в лица ударил ледяной ветер.
— Ну правда, — повторила Мадди. — Возвращайся. Мне ужасно хочется в постель.
— Звучит заманчиво, — отозвался Уин. Он обнял девушку, а другой рукой тщетно махал проезжавшему мимо закончившему работу такси.