- Ты не знаешь всего, - грустно усмехнулся Елецкий. – Она тогда, если можно так сказать, пришла вовсе не ко мне. Накануне ее брат Петр проиграл мне двадцать тысяч, денег у него, как ты и сам знаешь, нет, и она пришла просить меня об отсрочке выплаты долга.
- А ты?! – вскинулся Волошин.
- А я, - Ник смотрел прямо в глаза Андрея, - я подлец, и предложил ей ночь в обмен на расписку, - голова Ника бессильно опустилась. - Я не должен был оставлять ее одну утром.
Все произошло слишком быстро. Андрей, вскочив из-за стола, со всего размаха ударил Елецкого кулаком в челюсть.
- Ты прав, mon ami, как же ты прав, - заметил Ник, поднимаясь с пола и вытирая тонкую струйку крови из разбитой губы.
Павел, поднявшись, встал между ними.
- Довольно, господа! Катрин этим не вернуть! Что сделано, то сделано! Не хватало еще, чтобы и вас, как Забелина, за дебош на Кавказ сослали!
- Ты прав, дружище, - мрачно усмехнулся Елецкий. – Завтра же напишу прошение о переводе в Нижегородский полк. Мне теперь там самое место.
Спустя три дня после того вечера, когда было принято это судьбоносное решение, морозным февральским утром Николай подъехал к особняку Елецких. Спешившись, он бросил поводья Никифору.
- Обожди меня. Я не долго, - и, войдя в дом, прошел прямо к кабинету отца.
- Дозволите войти, папенька? – распахнул он дверь, постучавшись.
- Входи, - удивленно ответил Елецкий-старший. – Что привело тебя на сей раз?
- Я попрощаться, - ответил Ник.
- Не понимаю. Ты уезжаешь куда-то? А как же служба?
Николай вытащил из-под мундира аккуратно свернутый лист бумаги и положил на стол перед отцом.
- Что это?! – поднял на него глаза Сергей Васильевич.
- Мой приказ о переводе в Нижегородский драгунский полк, - спокойно ответил Ник.
- Мой Бог! - тяжело опустился в кресло отец. - Ник, я же не…
Несколько минут отец и сын смотрели в глаза друг другу, и Ник понимающе улыбнулся:
- Надо же! Ну, тогда, батюшка, считайте, что я в кои-то веки предвосхитил Ваше желание. Я сам подал прошение о переводе.
- Но почему? – развел руками Сергей Васильевич.
- Вам ведь уже известно, что mademoiselle Забелина браку со мной, которого Вы так не хотели, предпочла ледяную прорубь. Отец, мне тошно оставаться в Петербурге, где все напоминает о ней, где каждый с любопытством заглядывает мне в лицо.
- Но Кавказ?! Ник, не слишком ли ты суровую епитимью налагаешь на себя? – тревожно спросил отец.
- В самый раз, заодно и образумлюсь, как Вы хотели, - ухмыльнулся было Николай, но тут же посерьезнел. – Простите – или поймите – меня, но к маменьке я заходить не буду. Я не могу сказать ей об этом. Передайте ей, что я люблю ее. Отпишу Вам сразу по прибытии в Тифлис.