Прощание с телом происходит в Виггинском зале траура, там собирается весь Бродвей, и, надо сказать, я никогда в жизни не видел столько цветов. Ими завален весь гроб и пол по колено, и некоторые букеты, наверняка стоят бешеных денег — такие уж сейчас цены на цветы в нашем городе. Вдруг среди этого обилия огромных дорогих цветов я замечаю букетик красных завядших гвоздик не больше кулачка; они лежат рядом с охапкой фиалок, размером с лошадиную попону.
К гвоздикам привязана бумажка с надписью: «Доброму господину», и мне приходит в голову, что среди всех цветов, стоящих тысячи долларов, увядшие гвоздики — единственный искренний букетик. Я делюсь своими мыслями с Большим Нигом, и он отвечает, что, по всей вероятности, я прав, но там, куда собрался Профессор, ему не пригодится даже единственный искренний букетик.
Любой вам скажет, что вечно любящая жена Шарлотта может заслуженно гордиться умением пускать слезу на похоронах, но куда ей до Синтии Хэррис, Дорис Клэр и Бобби Бэкер — они кому хочешь дадут сто очков вперед. Собравшиеся начинают подумывать, не увезти ли домой Бобби — так она громко рыдает.
На похоронах профессоровы куколки плачут здорово, но вы бы слышали, что они закатывают, когда выясняется, какую штуку выкинул перед смертью Профессор: он попросил Гимми Вайссбергера составить новое завещание, по которому все его деньги достаются рыжей куклёшке в рванье, вдове каменщика с пятью ребятишками, которую зовут не то О'Хэллоран, не то еще как-то.
Ну, сначала все жители Бродвея восхищаются поступком Профессора и говорят, эта история послужит хорошим уроком вечно любящей жене, Дорис, Синтии и Бобби. Они так восхваляют Профессора, что можно подумать, будто они собираются ставить ему памятник за щедрость к рыжей куклёшке в рванье.
Но недели две спустя после похорон бродвейские жители начинают поговаривать, мол, скорее всего рыжая куклёшка в рванье не кто иная, как одна из давнишних профессоровых куколок, и дети, мол, тоже его — просто перед смертью Профессора замучила совесть, вот он и оставил им все деньги. Таков Бродвей. Но лично я знаю — все это чушь: чего-чего, а совести у Профессора никогда не было.