Неразрывна наша связь с ними. Они также примут участие в параде. И настанет посреди нашего необыкновенного торжества один миг глубокого молчанья, когда тени павших героев незримо пройдут по этой прославленной площади — мерным маршевым шагом, промчатся на рысях или на больших скоростях атаки. И тогда солнце Первомая затмится ненадолго облачком, и как бы траурные морщинки прочертят боевые знамёна…
У советского народа бывали не однажды великанские свершенья, но такого величавого счастья победы наш поколенье ещё не испытывало никогда. Поэтому пристальнее гляди в этот день на мраморную трибуну мавзолея, и если душа твоя исполнена веры в свой народ, то увидишь живого Ленина рядом с вождём. Смотри, он стоит живой рядом со своим другом и продолжателем великого дела — Ленин, Ленин, Ленин! — и гордая довольная улыбка за свой героический и возмужавший народ светится в зорком прищуре его глаз… Тогда в руки твои вольётся сила, достаточная, чтобы сокрушить любое горе; ты испытаешь не сравнимый ни с чем восторг единства со своей страной; ты постигнешь сам, что означает бессмертие в своём народе.
Большего счастья никогда не было на земле. Пожелаем друг другу, чтоб сердце наше выдержало такую радость!
«Правда», 1 мая 1945 г.
В жизни моего народа не однажды бывали минуты, когда всё, и честь, и богатства дедовские, судьба ставила под удар. Пасмурным взором очередного завоевателя она глядела нам в душу. Мы достаточно повидали их, всех мастей и калибров, от Тамерлана до Наполеона, да и в передышках непрестанно звенели мечи. Откуда только не задувала непогода в открытые на все четыре стороны просторы России!.. Не видать вкруг Москвы ни бездонных океанов, ни гор снеговых, и оттого легко было проникнуть к ней длинному жалу иноземной алчности. Словом, судьба не баловала нас, и в этих исторических поединках созрело и закалилось наше национальное самосознание.
Уж сколько раз вражеский воин-вор гулял по нашим привольям и за одну лишь годину своего торжества успевал пожечь и разорить наши города и сёла, ограбить русскую казну и опозорить храмы, увести в полон связанных одной верёвкой — жену, сестрицу и любимого коня: всё ему надобилось, несытому, столапому. А через годок мы, как повелось у нас с незванными гостьми, неспешно отделяли ему голову от туловища и отсылали в таком разобранном виде на родину к нему, а заодно, для верности, приходили и сами, чтоб попрочней предать земле!.. Но бывало и так, что на века утверждалась какая-нибудь злоордынская сила, и тогда пустели шумные, всей Европе знакомые, рязанские торговые тракты, замолкала взятая за горло задушевная славянская песня да, кажется, и птица переставала гнездиться на Руси, а вслед за порохом и молодою кровью и самые слёзы иссякали у народа.