Поганый — не знаемый откуда — чужак огнём и плетью выгонял из дому хозяйку и праматерь нашей земли, многострадальную русскую женщину… и она уходила в леса, приспустив платок на исплаканные очи, — осиротевшая и никогда не терявшая духа. Там селилась она в приглянувшемся старом пеньке от тысячелетнего дуба, разбитого грозой, в этакой избушке на курьих ножках, — лишь было бы отверстьице полюбоваться на белый свет. Потом проходило несчитанное время, достаточное, чтоб камень обратился в песок и заморский булат рассыпался на ржавые листочки, и уж, кажется, всё святое бывало потоптано на Руси, как вдруг расступался заветный пенёк, и вот двенадцать русых богатырей выходили из него на солнышко, — у них в плечах мачтовая сосна уляжется, от их спокойной силищи дикий зверь сломя голову бежит.
— А ну, покажь нам, родимая матушка, на которого ворога первее руку накладать?
И мы отсюда видим, какие лучистые, усмешливые, весёлые становились у старушки глаза, когда летели в бранном поле ошмётки от ворога. А как она растила своих сынов, какой росной водой умывала, какой живительной песней их сон баюкала — про то в сказках не сказывается: это тайна народа моего. — Так было, к примеру, в баснословные дни Мамая… Кстати, раз уж речь о том пошла, поклонимся всем миром простой русской женщине, что беззаветно и без устали, наравне с мужем и сынами, создавала наше государство, с зари и дотемна трудилась в поле, рожала и выхаживала прославленных удальцов, пехотинцев и танкистов, мастеров артиллерийского и сапёрного дела, наших дерзких поднебесных летунов, которые только что сложили к ногам своего народа самый крупный трофей этой кампании — Берлин.
Война, которую мы успешно заканчиваем, существенно отличалась от всех, что за тысячу лет изведала Россия. Эта — грозила всему Советскому Союзу уже не только мукой национального бесчестья, не одной неволей или вечным рабством, даже не смертью! Она грозила нам полным небытием, — по зверству этого беспощаднейшего врага мы можем судить о его замысле. Будь его сила, он привёл бы в исполнение свою угрозу. Нет, не только злата он добивался или ещё не раскопанных в недрах сокровищ, или прочего достоянья нашего. Он сбирался омертвить не только настоящее наше и будущее, которого мы ещё не успели осуществить в полную мощь ленинской мысли, — он и славное прошлое наше намеревался истребить, обратить даже не в пепел, а в ничто, сделать так, будто никогда и ничего после палеозоя и не было на громадной русской равнине. Он искал жизненного пространства, безымянной и голой земли, которой он сам подарит пруссацкое имя… Страшнейший из джихангиров Азии — как назывались там миропотрясатели не чета Адольфу — Тамерлан переселял к себе в Самарканд лучших мастеров из покорённых царств; этих же немецких воров, на которых мы стоим сегодня ногами, приводили в ярость самые звуки имён Суворова и Пушкина, Чайковского и Толстого, при упоминаньи которых весь цивилизованный мир мысленно обнажает головы. — О, так грабить и выскребать нам душу никто ещё не собирался!