XIX века, начиная с Пушкина, так же как и передовые умы Запада, высоко подняли знамя борьбы за свободное развитие личности. Но уже Пушкин в «Евгении Онегине» отчетливо показал, что индивидуалистическая жизненная философия и мораль эгоистической личности, «глядящей в Наполеоны», враждебна полноценному развитию человеческой индивидуальности. Со времен Пушкина в русском романе объединились две, на первый взгляд резко противоположные между собой, а в действительности взаимно связанные, дополняющие друг друга темы — тема защиты прав личности и тема критического анализа и развенчания принципов буржуазно — индивидуалистической философии и морали — морали человека, который «для себя лишь» хочет воли.
В условиях пореформенной эпохи русская литература вообще, и в частности русский роман, с особой силой и энергией развернули горячую борьбу «против бессмысленных средневековых стеснений личности».[668] И вместе с тем отразившиеся в литературе подъем «чувства личности», подъем «чувства собственного достоинства» широких слоев населения с особой остротой поставили перед великими русскими романистами вопрос о необходимости отыскать такие формы и пути развития личности, которые не вели бы в тупик мещанского индивидуализма и анархизма, а открывали перед освобожденной от средневековых стеснений личностью широкую перспективу общественной деятельности, облегчали для нее сближение с народом или непосредственно выводили на открытую, прямую дорогу революционной борьбы. Благодаря широкому, всестороннему исследованию путей, которые в тогдашних условиях могли способствовать движению личности в каждом из этих направлений, русский классический роман сохраняет непреходящую ценность для воспитания личности также и в условиях нового, социалистического общества, в котором процесс формирования и развития индивидуальности нового человека — строителя коммунизма приобретает невиданный прежде массовый характер.
6
Подобно новелле, роман нового времени возник в XVI‑XVII веках как повествование о необычных людях и событиях, нередко стоящих на грани между действительностью и фантастикой. Герои «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле — великаны, а сюжет каждой из книг этого произведения складывается из множества причудливых анекдотов и полуфанта- стических «авантюр». Необычными были и образ Дон — Кихота в романе Сервантеса — образ полубезумного — полумудреца, и весь калейдоскоп его фантастических приключений.
В XVII‑XVIII веках в развитии романа происходит перелом. В Испании в эпоху расцвета плутовского романа, во Франции — в творчестве мадам де Лафайет и первых романистов — просветителей (Прево, Лесаж) роман покидает фантастическую почву. Его героями становятся теперь обычные, нередко заурядные люди. Однако поэтика романа по — прежнему продолжает строиться на необычном и исключительном. Судьбы и похождения героев потому и привлекают к себе внимание романиста XVII—