У руля в лейбористской партии оставался Киннок. Он продолжал предпринимать усилия к тому, чтобы модернизировать партию, умерить ее радикальный облик и добиться принятия таких программных установок, которые смогли бы привлечь больше избирателей. Не уставая подчеркивать, что на прошедших выборах против Тэтчер голосовало в общей сложности больше англичан, чем за нее, Киннок в то же время признавал, что нужна глубокая переоценка всей стратегии лейбористов. «Нам нужна такая лейбористская партия, которая была бы привлекательна для широкого спектра общественности», — говорил он, давая начало далеко идущему пересмотру курса партии в вопросах экономической, военной политики и трудовых отношений. «Истина заключается в том, что у нас нет никакой собственной экономической политики», — признавал Дэнис Хили после поражения 1987 года. «Нам надо отказаться от нынешних позиций в вопросе о ядерном оружии», — добавлял Питер Шор, выражавший взгляды лейбористского центра. Стэн Орме, председатель парламентской фракции лейбористской партии, предупреждал, что, если партия не сместится к центру, «она проиграет следующие выборы и, возможно, никогда не сумеет вернуться к власти в стране» {3}.
Пока оппозиция занималась своими внутренними проблемами и поле для политических действий оставалось открытым, Тэтчер осенью 1987 года начала осуществление целого комплекса инициатив, наиболее радикальных после ее бюджетной инициативы 1979 года. Объектами глубокой перестройки должны были стать сферы образования, налогообложения, социального страхования, коммунальные службы, здравоохранение, адвокатура и даже система, в соответствии с которой пивные в Англии принадлежат пивоваренным компаниям. Это были серьезные заявки на содержание третьего срока полномочий премьер-министра.
Первой сферой, которой суждено было попасть в поле зрения правительства и под его нож, была система образования. Она функционировала на основании принятого еще в 1944 году Закона об образовании, и положение английского студенчества по сравнению с положением студентов в странах континентальной Европы с годами становилось все хуже. Это и был призван реформировать Закон о всеобщей реформе образования, сокращенно названный ГЕРБИЛ[28]. Джон Рай, бывший директор «Вестминстера» — одной из наиболее известных частных школ Великобритании, — выразил свое отчаяние такими словами: «Из всех развитых стран мира в наихудшем состоянии система образования содержится, по-видимому, у нас».
Рай не преувеличивал. Примерно один процент от общего числа учащихся — те, кто посещает престижные частные школы, называемые в Англии публичными, — получает великолепное образование. На университетском уровне эквивалентом таких школ являются Оксфорд и Кембридж. В совокупности они-то и создали высокую репутацию английской системе образования. Но общественная система образования находится в позорном состоянии и являет собой карикатуру на эту репутацию. В отчете общенациональной Инспекции школ за 1988 год тысяча из четырех тысяч средних школ Англии была признана находящимися в «неудовлетворительном состоянии». Доля учащихся, продолжающих после школы свое образование в колледже, в Великобритании ниже, чем в большинстве промышленно развитых стран мира. Десятки тысяч шестнадцатилетних выпускников школ ежегодно приходят на рынок труда плохо образованными и не имеющими никакой специальности. Лишь 14 процентов выпускников полных средних школ в Англии поступают в колледжи; в Соединенных Штатах — 59 процентов. Такое положение стало одной из причин того, почему после второй мировой войны Великобритании было трудно конкурировать на международной арене.