И Джек знал ее так же хорошо.
Он наклонил голову еще ниже.
— Или ударь меня, или поцелуй, Джилли. Ведь тебе именно этого хочется!
Под своей рукой она ощутила бешеный ритм его сердцебиения, жар его тела. Она попыталась высвободиться.
— Не обольщайся! Ты на меня не настолько сильно действуешь.
Он притянул ее еще ближе.
— Ты так и не научилась лгать, Джилл Лэнсинг.
— А ты — мерзкий сукин…
— Ну, так что ты выберешь? Ты меня ударишь или…
Он снова перевел взгляд на ее губы, и Джилл показалось, что она оказалась в эпицентре урагана.
Она пошевелила прижатыми к его груди пальцами, борясь с влечением, ощущая его крепкое жаркое тело.
— Я не хочу тебя целовать, — прошептала Джилл, но ее глухо прозвучавшие слова оказались до смешного неубедительными. — А насилия я не признаю.
Джек придвинулся к ней еще ближе. Ее руки оказались зажатыми между ними, но это не уменьшало контакта их тел.
— Ударь или поцелуй! — снова потребовал он.
Его губы были всего в сантиметре от нее. Джилл застонала от страсти. И боли. Ей действительно хотелось поцеловать его — так сильно хотелось, что она вся дрожала. Ей достаточно только чуть приподнять лицо, и она ощутит прикосновение его губ. Наконец-то, спустя столько лет! Она сможет вспомнить их вкус и забыть обо всем.
Забыть обо всем!
Так она жила пять лет тому назад. И теперь она снова собирается превратить свою жизнь в череду счастливых и несчастных дней. Джек Джейкобс причинит ей боль, как делал это и прежде.
Но теперь она должна думать не только о себе.
Ребекка!
Мысли о дочери, Питере и скорой встрече с адвокатом ворвались в ее ум и вмиг отрезвили ее. Она не может себе позволить забыть обо всем. Ей надо думать о Ребекке.
Джилл напряглась:
— Отпусти меня, Джек. Сию же минуту.
— Разве ты этого хочешь?
— Да. — Она прокашлялась и снова повторила, уже тверже: — Да. Я этого хочу.
Одну секунду он не двигался, а потом разжал руки и отступил от нее на шаг.
— Хорошо.
Джилл не двигалась. Без его тепла, без опоры его сильного тела она почувствовала себя осиротевшей. Руки у нее горели от соприкосновения с его обнаженной грудью, губы ныли от обманутого ожидания поцелуя.
Сожаление, мучительно-сладкое сожаление поднялось в ней — но Джилл расправила плечи и гордо подняла голову. За эти пять лет ее жизнь изменилась — она сама изменилась. На этот раз она не попадет под чары Джека.
— Больше ко мне не прикасайся, — негромко, но решительно проговорила она. — Ты уже давно потерял на это право.
Джек сунул руки в карманы джинсов.
— Боишься, что в следующий раз уже не сможешь обманывать себя относительно того, чего тебе на самом деле хочется?