— Ничего удивительного!
— Я вращалась внутри системы. Социальные работники, судебные исполнители, школьные советники… Все надоело! Моя мать связалась с другим мужчиной и в конце концов куда-то подалась в поисках лучшей доли. По-моему, в Колумбию. Во всяком случае назад она не вернулась. Мне исполнилось двенадцать. Я была очень независимым ребенком и пользовалась любым случаем, чтобы удрать из дому. В конце концов меня отметили как ЮП — юный правонарушитель — и поместили в специальный приют для девочек, откуда был один шаг до исправительной колонии. — Ее губы искривились в жесткой усмешке. — Это нагнало на меня страху Божьего. Я почувствовала, что здесь уже пахнет тюрьмой. Поэтому я исправилась и начала вести себя примерно. В конце концов меня отдали на воспитание в семью.
Она осушила стакан и отставила его.
— Я боялась, что, если буду вести себя как-то не так, меня вернут в приют. Поэтому я очень старалась. Это была чудесная семейная пара, наивная, быть может, но прекрасная, с добрыми намерениями. Им очень хотелось хоть немного способствовать исправлению общества. Она была президентом учительско-родительской ассоциации, и оба принимали участие в маршах протеста против ядерных испытаний. А еще они говорили что-то насчет усыновления вьетнамских сирот. Может, я иногда и хихикала у них за спиной, но они мне нравились. И они были ко мне добры.
Камилла ненадолго умолкла, и он ни о чем не спрашивал, ожидая продолжения.
— Они держали меня в строгости, но упрекнуть мне их не в чем. Была только одна загвоздка — это их семнадцатилетний сын. Капитан футбольной команды, студент, кумир семьи, сокровище, по-настоящему компанейский парень.
— Компанейский парень?
— Ну, знаешь, блестящий собеседник, остроумный, обаятельный и прочее. А внутри — слизняк. Трудно, наверное, быть слизняком и сохранять внешний блеск, но ему это удавалось. — Ее глаза сверкнули. — Мне было очень неприятно, когда он смотрел на меня. — Ее дыхание несколько участилось, но голос звучал спокойно. — Словно я кусок мяса, который он оценивает, прежде чем поджарить. Они этого не замечали. Они видели в нем только образцового мальчика, который никогда не причинял им ни малейших неприятностей. А однажды вечером, когда их не было дома, он пришел домой со свидания… Господи!
Она закрыла лицо руками. Айвор обнял ее и прижал к себе.
— Хорошо, Милли, хватит об этом.
— Нет. — Камилла покачала головой и отодвинулась. Слишком далеко она зашла в своих воспоминаниях. — Он был сердит. Видимо, девчонка не поддалась его обаянию. Он вошел ко мне в комнату. Я велела ему убираться, но он только рассмеялся и ответил, что он у себя дома, а вот я нахожусь здесь только потому, что его родители меня пожалели. Разумеется, он был прав.