Она бьет ежедневником о бедро, чтобы стряхнуть с него пыль и опилки, и поднимает его над головой, чтобы мы видели, что все в порядке.
Элен говорит:
– Благослови, Господи, Мону.
Я говорю: Мона мне говорила, что ты собираешься меня убить.
А Элен говорит:
– А мне она говорила, что ты хочешь убить меня.
Мы смотрим друг другу в глаза.
Я говорю: благослови, Господи, Мону.
А Элен говорит: купишь мне воздушной кукурузы в карамели?
Внизу, на земле – которая все дальше и дальше, – Мона листает страницы ежедневника. Ежедневно – имена жертв Элен.
Сквозь цветные мигающие огоньки мы смотрим на черное небо. Теперь мы чуточку ближе к звездам. Мона однажды сказала, что звезды – это самое лучшее, что есть в жизни. На той стороне, куда мы уходим, когда умираем, звезд не бывает.
Думай о безграничном открытом космосе, о пронзительном холоде и тишине. О небесах, где награда за все – тишина.
Я говорю Элен, что мне надо вернуться домой и доделать кое-какие дела. Причем надо вернуться как можно скорее, пока все не сделалось еще хуже.
Мертвые манекенщицы. Нэш. Полицейские детективы и все такое. Я не знаю, где и как он раздобыл баюльные чары.
Мы поднимаемся выше и выше, дальше и дальше от запахов, от гула дизельного мотора. Мы поднимаемся к холоду и тишине. Мона, читающая ежедневник, становится все меньше и меньше. Толпы людей, их деньги, и локти, и ковбойские сапоги – все становится меньше. Киоски с едой и туалетные кабинки. Крики и музыка – меньше.
На самом верху. Колесо дергается и замирает. Кабинка качается все слабее и замирает тоже. Здесь, наверху, ночной ветер играет с розовыми волосами Элен. Неоновый свет, жир и грязь – отсюда, сверху, все кажется совершенным. Совершенным, надежным и безопасным. Счастливым. Музыка – просто приглушенный ритм. Бум-бум-бум.
Вот так и надо смотреть на Бога. Глядя вниз на вертящиеся карусели, на взвихренные огоньки и крики, Элен говорит:
– Я рада, что ты узнал обо мне всю правду. Наверное, я все время надеялась, что кто-то меня раскроет. – Она говорит: – И я рада, что это ты.
Ее жизнь не такая уж и плохая, говорю я. У нее есть драгоценности. У нее есть Патрик.
– И все-таки, – говорит она. – Хорошо, когда есть человек, который знает все твои тайны.
Сегодня на ней голубой костюм, но голубой не как обычное яйцо дрозда, а как яйцо дрозда, которое ты находишь в лесу и переживаешь, что никто из него не вылупится, потому что птенец уже мертвый. А потом птенец все-таки вылупляется, и ты переживаешь, что делать дальше.
Элен кладет руку поверх моей руки и говорит:
– Мистер Стрейтор, а