Лина едва не заплакала. И настроение, и белые брюки были безнадежно испорчены. Постояв секунду посреди дороги, она, словно очнувшись, повернула назад, в «барскую усадьбу». Пить чай с тортом, толстеть и утешаться. Не зря пишут, что сладкое для женщин — мощный антидепрессант. Вроде водки для мужчин… А может, потом стоит сесть за компьютер и описать эту встречу? Сочинительство обычно примиряет с жизненными неприятностями не хуже валерьянки. И Лина, развеселившись от этой мысли, прибавила шаг…
День прошел в необременительных дачных хлопотах. Серафима стремительно становилась в доме своей, к вечеру все дачники обращались к ней дружелюбно-насмешливо, словно она жила здесь всегда. Даже Викентий Модестович неожиданно для всех сократил по отношению к Серафиме дистанцию, которую обычно держал с малознакомыми людьми. И внезапно попросил толковую девушку помочь привести в порядок мемуары, которые писались патриархом уже не первый год. Вскоре Викентий и Серафима устроились в беседке работать над рукописью.
Ночь опускалась на землю по-летнему неторопливо, роскошно, словно в большом концертном зале медленно гасили свет. Солнце степенно, как Викентий Модестович в кресло, садилось за лес, над которым самолеты разрезали багровые облака. Люся и Лина оторвались от домашних дел, чтобы полюбоваться сельским пейзажем в багровых тонах.
— Если бы не аэропорт, мы бы здесь оглохли от тишины, — виновато улыбнулась Люся, словно лично разрешала взлет воздушным лайнерам в Домодедове. — Представляешь, по нашей улице вообще никто ночью не ездит и не ходит. Разве что бродячая собака залает за забором. А наши собственные мохнатые сторожа в ответ даже ухом не поведут. Более спокойную жизнь трудно себе представить. Особенно в наше время. Иногда я даже скучаю без городской суеты и прошу Дениса свозить меня в круглосуточный магазин. Или на концерт в Москву. Из-за его сумасшедшей работы успеваем лишь на концерты для полуночников. К счастью, у нас теперь есть и такие, в десять вечера начинаются. В общем, стараюсь окончательно не одичать здесь «на хуторе» и не отвыкнуть от людей.
— Ну, скучать в такой большой семье — все равно что плакать в цирке, — заявила Ангелина. — Тут у тебя круглые сутки драмтеатр. — Она скосила глаза на Викентия Модестовича и Серафиму. — И балет. — Ангелина подняла голову.
На балконе второго этажа Катерина, упакованная в ярко-красные лосины и короткую майку, открывавшую плоский живот с колечком в пупке, делала серьезную гимнастическую разминку.
— И опера, — продолжала она. Из дома послышалось не очень трезвое, слегка фальшивое пение Гарика, Люсиного брата.