Медвежонок тихо посапывал в углу. Шей захотелось дотронуться до него, чтобы заглушить невыносимую тоску одиночества. Но она не могла разбудить зверька, когда тот так мирно спал. Поэтому она нашла новую свечу, зажгла ее и просто смотрела на медвежонка.
Возле ног что-то зашуршало, и девушка взглянула на пол. Абнер поставил лапки ей на ботинок и оглядывался, поблескивая глазками. Шей взяла его на руки, приласкала, проводя по спинке пальцем, как, она знала, ему нравилось.
– Абнер, – прошептала она. – Почему тебя так назвали?
Какое причудливое имя дал ему человек, не позволявший себе никаких причуд.
Мышонок тихо запищал.
– Все о тебе забыли, – заметила девушка. – Ты голоден?
Мышонок сел на задние лапки, умилительно вытянув передние в просящем жесте. Совпадение, решила она. Он не мог знать, что она сказала.
Шей осторожно поднялась, держа мышонка в руке, подошла к небольшому складу продовольствия и вынула из жестянки галету. Затем она положила мышонка и галету на кровать и смотрела, какой изящно расправляется со своим ужином.
– Разве тебе никогда не хочется убежать? – спросила она. – Ты мечтаешь о какой-нибудь маленькой мышке? Или о приключениях? Или твои желания давным-давно исполнились?
Шей засомневалась, всели в порядке у нее с головой, раз она разговаривает с грызуном, но ей необходимо было слышать звук собственного голоса, и она подумала, что, наверное, Рейф тоже слушал свой голос в тюрьме. Она вспомнила его горестные слова, когда впервые оказалась здесь: «Укротить можно любого, мисс Рэндалл».
Она не могла себе представить укрощенного Рейфа, но ужаснулась, не приручил ли он ее в конце концов. Быть может, она поэтому осталась здесь, когда могла убежать? Потому что он повел себя с ней не так, как она ожидала?
Шей вздохнула. Она устала. Столько всего произошло за сегодняшний день. Столько было потрачено душевных сил. Она подошла к кровати, увидела на одеяле запекшуюся кровь, его кровь. Вновь вспомнила ту зияющую рану, и ее чуть не стошнило.
И все же она слишком устала, чтобы возиться сейчас с пятнами. Шей опустила голову на скатанное одеяло, служившее подушкой, думая, что долго не сможет заснуть. Поэтому она слегка удивилась, когда почувствовала, что погружается в сонное забытье.
Бен Эдвардс уехал на следующее утро, перевязав рану другу, и в течение двух дней Тайлер напоминал рычащую медведицу, которая все еще бродила вокруг хижины. Он был слишком слаб, чтобы ловить рыбу, и слишком обеспокоен, чтобы тихо лежать. Рейф ухаживал за медвежонком, попытался почистить коня скребницей, но от этой затеи пришлось отказаться, когда рана дала о себе знать.