Бу-бу-бу…
Хр-р-р… бу-бу…
Непонятное бухтение над ухом раздражало.
– Бу-бу… Какие интересные лингвистические формы. Сколько ж в нем намешано! И арамейские, и англо-саксонские, но основные корни… ух какие обороты речи! Это точно от славян.
Веки Петра дрогнули.
– Итор, кончай фигней маяться. Инфу в него гони, времени в обрез!
– Да уже вогнал. Он, кстати, нас уже слышит и все понимает.
Черныш открыл глаза. Он лежал в просторном помещении абсолютно голый и какой-то весь противно масленый на некоем подобии мраморного стола. Только этот стол почему-то был теплым и мягким. Рядом стоял парнишка лет семнадцати-восемнадцати в странной, постоянно меняющей цвет одежде, азартно стуча пальцами по виртуальной панели голографического дисплея.
«Ну ни фига себе!» – мысленно ахнул Петр. Такие технологии он видел только в фильме Джеймса Кэмерона «Аватар», но в реальной жизни не сталкивался с ними ни разу. Шестеренки в голове артиста завращались с бешеной скоростью. Надвигающийся КамАЗ… испуганные глаза шофера, сидевшего за рулем железного монстра… вспышка света… Больница? Посттравматический эффект? А может, глюки и он уже в психушке?
– Пациент занервничал, – сообщила голограмма, и Черныш готов был поклясться, что голос исходил из браслета на руке парня.
– Почему? – спросил юноша.
– Кажется, его шокировал мой вид, – хихикнула голограмма. – Отключаюсь.
Голограмма свернулась.
– Ну ты это… типа как, в порядке? – спросил парень, восторженно глядя на Петра.
Черныш сел, свесил ноги со стола, и с них на пол начали стекать желтые, тягучие капли. Петр провел пальцами по слипшимся в масленые сосульки черным, курчавым волосам на груди, брезгливо поморщился.
– Помыться бы.
– Да-да, конечно, – закивал головой парень, метнулся к белоснежной стене, в которой с трудом угадывалась тонкая щель контура двери, шлепнул по ней ладонью, и она открылась. – Давай сюда. Только побыстрее. Времени в обрез.
Петр прошлепал в душевую, оставляя за собой масляные следы.
– А где здесь краны, душ?
Парень не стал объяснять правила пользования местной душевой, а просто захлопнул за ним дверь и на Черныша со всех сторон хлынули потоки мыльной пены и воды.
– Да чтоб вас! – отплевываясь от пены, завопил Черныш. – Устроили, блин, душ Шарко.
Он был не прав. Это был циркулярный душ, а не душ Шарко, и Петр, как только перестал разевать рот, изрыгая проклятия в пространство, быстро к нему приспособился. Теплые струи приятно щекотали кожу, массируя мышцы. Через минуту пенный поток иссяк, и на Черныша обрушились потоки ледяной воды, смывая пену.