— Это я обещаю, — ответил Ник, и легкая улыбка тронула его губы.
Катарин встала.
— Мне надо переодеться. Ты промочил своими слезами все платье. — Она провела пальцем по щеке Ника. — Ты проводишь меня на мою встречу с дочерью?
— Разумеется, но мне надо, пока ты переодеваешься, пойти умыться. Я обещал Виктору забежать вместе с ним к Пьеру, чтобы выпить и, может быть, съесть легкий ужин.
— О, я очень рада этому, Никки. Мне было бы невыносимо думать о том, что ты проведешь этот вечер в одиночестве. Виктор решил уже, когда он летит обратно на побережье?
— Еще нет, но сегодня у него была последняя деловая встреча. Думаю, что он останется здесь на всю неделю. Он радуется возможности побыть с нами, повидаться снова с Франческой, — говорил Ник, проходя вслед за Катарин в спальню, тщательно выговаривая каждое слово и изо всех сил стараясь сохранять самообладание.
— Да, все прошло чудесно, — улыбнулась Катарин.
Немного позднее, когда они с Катарин уже вышли на Пятую авеню и двинулись по ней вверх, в сторону Семьдесят девятой улицы, на которой находились апартаменты Лазаруса, Ник спросил:
— Кстати, о Франки и Викторе. Когда ты собираешься им все рассказать?
— Когда будет подходящий момент. Я еще точно не решила. Но, конечно же, я не собираюсь ничего говорить им завтра, во время ленча у Франчески. Это испортит настроение всем нам.
— Да.
Катарин стиснула его руку.
— Я довольна, что нам удалось заставить Франки прийти пообедать на прошлой неделе вместе с нами и с Виктором. Мне показалось, что в конце концов она тоже осталась этим весьма довольна. А Виктор — тот просто светился от радости.
— Она говорила тебе что-нибудь про него?
— Никки, мне кажется, что ты готов принять на себя роль свахи. А еще смел меня называть любительницей манипулировать людьми!
— Ты хотела сказать, что называл тебя так когда-то? Но все-таки она сказала тебе что-то?
— Ничего особенного. Только заметила, что он по-прежнему красив и неотразим. Мне показалось, что ее немного удивила седина у него в волосах. Франческа как-то говорила мне, что навсегда запомнила Виктора таким, каким он был в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году. Хотя она замечала время от времени его фотографии в журналах, но старый его образ прочно засел у нее в голове.
— В свои шестьдесят два года Вик все еще самый красивый парень из всех, кого мне доводилось встречать. Франки права. Его внешность осталась такой же привлекательной, как прежде, — заметил Ник, пожимая Катарин руку. — Вчера я говорил Франческе, что ей следует чаще появляться в обществе. Я понимаю, что со смерти Гаррисона прошло всего три месяца, но ей не надо сидеть одной в своих громадных апартаментах и хандрить. Она же еще совсем нестарая женщина.