Пока они неспешно ели настоящие деликатесы, Освальд рассказывал о тех местах, где побывал.
— А вы? Вы много путешествовали? — спросил он.
— Довольно. Но меньше, чем мне бы хотелось.
— Даже несмотря на то, что не любите летать?
— Я никогда бы не позволила таким глупым причинам помешать мне в том, что люблю. Когда-то мне хотелось отправиться в путешествие вокруг света, но… — Она резко замолчала.
— Но?
— Не получилось. — Белинда до сих пор ощущала боль и пустоту, думая о Джоне. Бедняга Джон! Сколько сил он приложил, сколько денег потратил, чтобы дать ей образование, когда родная мать бросила ее! А теперь он мертв, и во всем виноват сидящий рядом мужчина.
Очередной сильный приступ гнева потряс все ее существо.
Освальд молча наблюдал за ней. Поняв, что она не собирается продолжать, он осторожно спросил:
— А сейчас вам хотелось бы куда-нибудь отправиться? Есть какие-то особо желанные места?
Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Белинда ответила:
— Есть. Но пока у меня проблемы финансового плана.
Фергюссон удивленно вскинул брови.
— Мне казалось, что мы достаточно платим своим сотрудникам.
— Да, конечно. Но у меня были некоторые долговые обязательства.
Фергюссон ждал, что она объяснит подробнее, но Белинда сидела со спокойным, почти безразличным выражением лица. Он уже начал привыкать к этому выражению, явно говорящему: не твое дело. Поэтому спокойно стал рассказывать о состоянии финансов в мировом масштабе, о некоторых своих предприятиях.
Спустя некоторое время Белинда тоже внесла лепту в беседу, сделав несколько умных и тонких замечаний.
Постепенно он перевел разговор на другие предметы: на глобальное потепление, на новости в области кинематографии и литературы, на последние достижения науки. Фергюссон исподволь проверял ее знания, спрашивал ее мнение и с некоторым удивлением узнал, что на многие вещи они смотрят одинаково.
Если вдруг речь заходила о чем-то, где она разбиралась лучше его, он радостно приветствовал ее знания.
За свою жизнь Белинда Стэджерфорд привыкла к тому, что мужчины ценят в ней только внешнюю красоту, считая ее несовместимой с умом. Ей было в высшей степени приятно вдруг оказаться собеседником, которого принимают всерьез и к чьему мнению прислушиваются.
К тому времени, когда они достигли Австралии и пошли на посадку, она почти забыла о причинах, приведших ее сюда.
Почти, но не совсем…
И снова Освальд Фергюссон обнял ее за талию и повел к выходу. Не успела она и глазом моргнуть, как все таможенные, пограничные и прочие формальности остались позади и они сидели в синем лимузине и ехали по улицам Сиднея. Здесь тоже светило солнце, как и дома, в Калифорнии.