Игнорируя вопрос, она взяла кружку с кофе, немного отпила и посмотрела в сторону. Потом, сознавая, что надо что-то немедленно предпринять, сделала вид, будто с трудом подавила зевок, и сказала:
— Я плохо спала сегодня. Мне бы хотелось поскорее лечь.
— Неплохая идея, — мягко одобрил Освальд. — Только сначала ответь, почему ты сбежала, ничего не сказав мне?
— Я… я не желаю говорить об этом.
— Ты жила в моем доме, спала в моей постели. Тебе не кажется, что я имею право знать?
Белинда закусила губу и, не произнося ни слова, посмотрела в сторону.
Немного помолчав, Освальд тихо спросил:
— Тебе не приходило в голову, что я могу с ума сходить от беспокойства?
Естественно, не приходило. Белинда считала, что он разозлится, придет в бешенство, все что угодно, но только не будет беспокоиться за нее.
— Так что, не приходило? — настаивал он.
— Нет. — И, защищаясь, она добавила: — Я взрослая женщина, а не беспомощный младенец.
— Ты, конечно, взрослая женщина, но ведешь себя много хуже, чем младенец, — резко бросил он. — Во всяком случае, ни один ребенок не будет сознательно морить себя голодом.
— Я не морила себя голодом, — вспылила Белинда. — Мне просто не хотелось есть, вот и все!
Освальд тяжело вздохнул.
— Скажи мне честно, Белинда, почему ты сбежала как трусливый заяц.
Она вздернула подбородок и гордо заявила:
— Я не собираюсь обсуждать это!
— Ясно… — Он усмехнулся. — Заяц в неприступной позе. Так все-таки что заставило тебя потупить подобным образом?
Белинда уже поняла, что он не отстанет, пока не добьется ответа, и сказала:
— Я поняла, что мне вообще не следовало приезжать.
— Гмм… А мне казалось, что Сидней тебе понравился.
— Да.
— Значит, это я тебе не понравился?
— Я не хотела вступать в такие отношения.
— Почему? — продолжал допытываться Освальд.
В полном отчаянии она воскликнула:
— Потому что мне претят легкие связи и уж тем более я не сплю с боссом.
— Тогда почему ты спала со мной?
— Не знаю… Так… так получилось.
— Но, наверное, что-то во мне все же привлекло тебя. Иначе ты не согласилась бы лечь со мной в постель.
— Хотелось бы мне, чтобы это никогда не случилось, — горько усмехнулась Белинда.
— Разве ты не получила удовольствия?
Больше всего ей хотелось крикнуть «нет!», но язык не повернулся. Она молча боролась с собой, силясь придумать достойный ответ. Освальд внимательно наблюдал за ней.
— Значит, ты проснулась, упрекая меня в случившемся?
— Нет, — опустив голову, прошептала Белинда. — Я виновата в равной степени.
— Мы с тобой оба взрослые, здоровые, не связанные никакими сторонними обязательствами люди. Почему мы вообще говорим о какой-то вине?