– Ну что ж! - говорю я, поднимаюсь, прощаюсь, направляюсь якобы к дверям и тут же возвращаюсь. - Как вам нравится, пане Бирнбаум, какой из меня купец? Деньги отдал, проценты уплатил, билет у вас, - дайте мне хотя бы расписку на билет!
– А на что вам расписка? Что же, вы мне не доверяете двести рублей без расписки?
– А может быть, вы и правы! - говорю я, направляюсь к дверям и снова возвращаюсь.
– Нет, - говорю я, - неудобно это как-то, не по-купечески... Когда билет на руках у другого, надо иметь расписку. Пускай будет по-моему, дайте мне расписку. Почему бы вам не дать мне расписку?
Вдруг мой Бирнбаум встает, вдет к себе в комнату за занавеску и зовет к себе Фейгеле.
– Пане! - обращаюсь я к нему. - Я знаю, зачем вы зовете Фейгеле. Вы хотите, чтобы она послала прислугу за газетой... Сегодня второе мая, вам хочется посмотреть, не выиграл ли билет? Зачем вам беспокоиться? Я могу и сам сообщить вам, что мой билет, слава богу, выиграл солидные деньги! Мой Бирнбаум побледнел, потом покраснел.
– Серьезно? - спросил он. - Помогай вам бог! Сколько же он выиграл?
– Он выиграл, - ответил я, - довольно крупную сумму. Дай бог каждому порядочному человеку! Потому-то я и хочу получить от вас расписку. Поняли теперь?
– Ведь я же вам говорю, помогай вам бог, хотя бы все двести тысяч! От души желаю вам, поверьте мне! Но все-таки, сколько же пало на билет? Почему вы боитесь сказать?
– Пане Бирнбаум! - говорю я. - К чему нам лишние разговоры? На билет пал выигрыш в семьдесят пять тысяч рублей, а лежит он у вас. Проценты я уплатил, деньги вернул, - отдайте мне мой билет! Вы говорите, у вас билета нет, он в банке? Дайте мне расписку - и дело с концом!
Ну, ясное дело, у моего молодчика глаза на лоб полезли, лицо загорелось. Вижу, что ему не по себе. Тогда я отозвал его в сторону, взял за руки и сказал:
– Дорогой друг! Пожалейте меня и себя, скажите, чего вы хотите. Мы договоримся. Не мучьте меня, я еле на ногах стою. Скажите, сколько вы хотите, и дайте мне расписку на билет. Глупости, я без расписки отсюда не уйду, потому что речь идет о семидесяти пяти тысячах рублей!
– Что я вам скажу? - отвечает он, а глаза у него горят огнем. Положимся на суд людей: как люди скажут, так и будет.
– На что нам, - говорю я, - люди? Давайте сами будем людьми. Послушайте меня, Бирнбаум, ради самого бога, скажите, сколько вы хотите? Давайте не допустим до насмешек и скандала!
– Нет, пусть решают люди! - отвечает он. - Как люди скажут, так я и поступлю...
Вижу, что ничего с ним не поделаешь, - тогда я открываю дверь и обращаюсь к своему человеку, к свидетелю то есть: