Не веря своим глазам, Кэролин стала лихорадочно пробегать глазами остальные записи. «Отчет о радикальном способе лечения дифтерии. Отчаянная попытка спасти жизнь моей любимой дочери…»
После этой записи отец долго не заглядывал в свой дневник — до самого возвращения с войны. Последние записи были очень короткими, неинтересными, видно было, что руки Ориона дрожали, когда он писал.
…В комнату, где Кэролин читала заметки отца, вошел Эван.
— У тебя усталый вид, — промолвил он, откладывая тетрадь в сторону и усаживаясь возле жены. — Не могла бы ты остановить ненадолго чтение и провести немного времени со мной?
— Прости меня, — с усилием улыбаясь, проговорила Кэролин. — Ты, наверное, представить себе не можешь, каково это — узнать так много нового о человеке, которого, как тебе всегда казалось, ты знаешь, как себя.
Эван задумался.
— Знаешь, — произнес он через некоторое время, — кажется, я могу тебя понять: ведь ты — именно такой человек для меня. Чувствую, что вновь тебя теряю. И должен тебе признаться, что, наверное… ревную тебя к заметкам твоего отца.
Эван взял в руки тетрадь Ориона и долго пролистывал ее, а затем заметил:
— Даже читать этого не могу. — Молодой человек нахмурился.
— Я еще ребенком читала заметки отца, — сказала Кэролин, с болью в сердце ощущая, как ей недостает этого человека. — Я тогда мечтала, что смогу стать его помощницей, но я не была мужчиной, а значит, не могла заниматься медициной. Мне казалось, я так хорошо знала его. И теперь… подумать только! Теперь я вдруг узнаю, что он пристрастился к морфию… Как только это могло случиться?
— Насколько я знаю врачей, любимая, они часто становятся жертвами собственных методов лечения. Что это? — вдруг осекся он, глядя на раскрытую тетрадь. — Не хватает страницы?
— Дай посмотреть! — вырвала тетрадь из его рук Кэролин. — Как я могла не заметить? — Кровь быстрее побежала по ее жилам, когда она увидела обрывки листков, торчащие из корешка тетради. — Наверное, он писал эти заметки в тот год, когда мы бежали из Тимберхилла! — волновалась женщина. — Почти ничего не разобрать! — Она едва не порвала тетрадь, пытаясь прочесть слова, что были написаны на оборванных листах. — Пожалуйста, принеси мою шкатулку для драгоценностей.
Эван повиновался. Дрожа, Кэролин выхватила из шкатулки пожелтевший листок, найденный в Тимберхилле, и приложила его к обрывкам в тетради. Оборванные края совпали.
Подняв глаза, Кэролин сказала Эвану:
— Я уверена, что отец вырвал этот отчет из собственного дневника с добрыми намерениями.
— Но, если отчет был так важен, Орион наверняка сжег бы его, опасаясь, что он попадет кому-то в руки, — заметил Эван, желая вывести жену из заблуждения.