— Ну ладно. Еще один бокал я осилю. Но мне хотелось бы сесть. К сожалению, я во всем доме не увидела ни одного стула или кресла.
— На кровать, конечно, — сказал он, легко оттолкнувшись от холодильника. — Остальную мебель привезут в течение следующей недели. — Мимоходом он чмокнул ее в щеку.
— То, что ты называешь кроватью, для меня подобно орудию пыток, — смеясь, сказала Маргрет. Но потом все-таки пошла за ним.
Морган поставил бутылку возле циновки и упал на спину.
— Спать на жестком намного полезнее, чем на мягкой пружинящей кровати. Это дело привычки.
— Нет, все зависит от взгляда на вещи, мой дорогой, — возразила она, усевшись в ногах по-турецки, и качнулась пару раз туда-обратно. — Эта штука действительно несколько удобнее той, что была у тебя в квартире. Эта настоящая?
— Не совсем, — ухмыльнувшись, признался Морган. — Я отыскал ее в каталоге Сирса. Она нравится американцам намного больше. — Он слегка приподнялся, головы их соприкоснулись. Морган положил Маргрет руки на бедра и посмотрел ей прямо в глаза. — Знаешь ли ты, как я тебя люблю? — тихо спросил он. — С тех пор, как мы увиделись в первый раз, я не могу больше ни о чем думать. Я хотел бы носить тебя на руках и быть всегда с тобой. И думаю, что сделаю для тебя все, чтобы ты была счастлива.
В смущении Маргрет отбросила волосы со лба. Это было похоже на объяснение в любви. С того времени, как она училась в университете, никто ей ничего подобного не говорил. Тут она почему-то вспомнила парня, который сопровождал ее на выпускной бал. Как же его звали? Да, правильно, Джимми Диксон.
Они танцевали с ним, а когда были в баре, он даже дважды поцеловал ее. Не по-настоящему. Их губы почти не соприкасались. «Но ведь мы были тогда еще детьми», — подумала Маргрет и улыбнулась.
— Чему ты смеешься? — удивился Морган. — Я что-нибудь сказал не так?
Она помотала головой и погладила его по щеке. И почувствовала довольно густую щетину, которая не то чтобы кололась, скорее, щекотала руку.
— Все у тебя такое сильное, — прошептала Маргрет и положила голову ему на грудь.
— Знаешь ли ты, что я тебя люблю? — спросил Морган, придвинувшись поближе. Он развязал пояс на ее жакете и снял его.
— А как же шампанское? — промурлыкала она, поднимая руки, когда Морган снимал с нее розовый топик.
— Оно подождет, — ответил он и расстегнул застежку бюстгальтера.
Ее соски напряглись и выпрямились, приглашая Моргана к ласке.
Маргрет давно забыла все свои благие намерения. В этот момент ей было абсолютно все равно, висели ли на громадных окнах занавески или нет и видны ли были их тени из прихожей. Для нее существовал только Морган.