От бессонницы веки Энн слипались. Голова нестерпимо болела. Неловко поставив поднос на ночной столик, она спросила:
— Ну, как ты себя чувствуешь?
— Пока еще не на смертном одре! — хмыкнул Ной, с жадностью смотря на чашку с кофе.
Энн стояла перед ним и нервничала. Руки ее дрожали. Она не знала, что сказать. Все это было так на нее не похоже, что правая бровь Ноя удивленно поползла вверх.
— Что с тобой?
Энн смотрела на него, с трудом сдерживая слезы. Она понимала, какую ужасную боль сейчас испытывает Ной. Видела это по его затуманенным глазам, по тому, как осторожно он пошевелил больной ногой. Девушка села рядом с ним на край кровати и прошептала:
— Я очень виновата, Ной…
— Виновата?
Она утвердительно кивнула, глазами прося его о прощении.
— Если бы я не побежала вслед за тобой этой ночью! Если бы послушалась тебя! — запричитала Энн.
Но Ной тут же прервал ее:
— Боже мой, Энн! Опомнись! Подумай, что бы случилось, если бы ты не побежала за мной! — Голос его вдруг захрипел и оборвался. Ной взял руку Энн и тихо, почти шепотом договорил: — Если бы ты послушалась меня и осталась в коттедже, то заживо бы сгорела. И я стал бы невольным виновником твоей смерти.
— Но твоя коленка…
— Я повредил ее на корте. Причем давно. Вчера я просто разбередил старую рану. Вот увидишь, через несколько дней все пройдет.
Ной чуть повернул ногу и с трудом удержался, чтобы не скорчиться от боли. Энн сделала вид, что не заметила этого. Он вздохнул и бодро сказал:
— Так что не надо меня жалеть. Все будет хорошо! Ты же видишь, что сам я не волнуюсь и не переживаю по этому поводу.
— Хорошо. Но этой ночью…
— Этой ночью был очередной поджог.
— Кто мог это сделать?
Всю ночь Энн задавала себе этот вопрос. Ведь они вышли из коттеджа всего на несколько минут… После пожара к Ною пришел Росс и о чем-то долго с ним говорил. Но о чем ни он, ни отчим ей так и не сказали.
Ной дотянулся до чашки с кофе и сделал большой глоток, затем бросил скептический взгляд на поджаренный ломтик хлеба:
— Это называется завтраком?
— Ной, — с упреком сказала Энн, поняв, что он просто хочет избежать ее расспросов.
— Я молодой мужчина, — продолжал тот, поглаживая свой очень впавший живот. — Того, что лежит на подносе, мне мало.
— Ной, расскажи мне все! — раздраженно проскрипела Энн.
Он вздохнул, прикусил нижнюю губу и, помедлив несколько секунд, сказал:
— Ты помнишь выстрел, который мы слышали ночью?
— Да.
— Это была провокация. Кому-то понадобилось, чтобы мы на какое-то время ушли из коттеджа. Как видишь, сработало превосходно!
— Но… зачем и кому это было нужно?