Лабрада аккуратно поправил очки. Роман повернулся к Карбонелю.
– Что вы можете сказать о Суаснабаре? – спросил он.
Вопрос застал директора врасплох. Некоторое время он молча смотрел на Романа, затем перевел взгляд на начальника отдела кадров.
– Да вообще-то… я плохо его знал, – выдавил он наконец. – По-моему, работник он был хороший, хотя…
Слова Карбонеля звучали как-то неуверенно. Он смотрел на Лабраду, словно прося поддержки.
– Видите ли, лейтенант, – вмешался тот, – я знал покойного гораздо лучше. Я работаю здесь уже давно, намного дольше, чем товарищ директор, а кроме того, это входит в круг моих обязанностей.
Роман почувствовал сдержанное недовольство в голосе Лабрады, словно его задело, что вопрос был задан директору, а не ему. На какое-то мгновение Лабрада задумался, будто подыскивал подходящие выражения для того, что собирался сказать.
– Суаснабар был очень хороший работник, это верно, но…
– Не поддерживал революцию? – перебил его Роман.
– Да нет, – уклончиво ответил Лабрада, – не в этом дело, да и как бы мы доверили ему охрану автобазы, если бы он не поддерживал революцию? Но вы знаете, лейтенант, у него был нелегкий характер, неуживчивый, я бы сказал. Суаснабар был угрюмым, нелюдимым, друзей у него почти не было… – Он снова запнулся. – Да, именно угрюмым… Как бы вам объяснить? В общем, не скажешь, что у него были хорошие отношения с работниками автобазы.
– Послушай, Лабрада, я с этим не согласен.
Роман резко повернулся и увидел, что Катала весь напрягся от волнения. Толстяк не отличался красноречием, долго мямлил, прежде чем начать, мучительно подбирая слова:
– У Суаснабара был нелегкий характер, это правда… но, как говорится, мы… многие из нас его ценили и уважали.
– Хорошо, хорошо, – заторопился Лабрада, и его жест можно было принять за извинение, хотя на самом деле он выражал недовольство, – возможно, я неудачно выразился, согласен. Не то чтобы у него были плохие отношения с сотрудниками… Но ты же прекрасно знаешь. Катала, что многие у нас терпеть не могли Суаснабара именно за его характер, за то, как он себя держал.
Катала ничего на это не возразил; казалось, он внезапно утратил всякий интерес к тому, что говорил Лабрада.
– Значит, вы полагаете, – вмешался Роман, пристально глядя на Лабраду, – что причиной убийства могла быть тайная ненависть к нему. Или, возможно, месть.
– Нет-нет, никоим образом, – поспешно возразил Лабрада. – Ничего такого я не хочу сказать. Вы меня спросили о Суаснабаре, и я стараюсь по возможности объективно обрисовать его, товарищ лейтенант.