– С чем же, Людочка? – попыталась закрыться щитом удивления начальница, складывающая в коробку накопившиеся за много лет вещи.
– С выходом на заслуженный отдых!
Брови Ады Львовны без спроса поползли вверх.
– Надоело, поди, бумажки перебирать? – нарушая всякую субординацию, изрекла Трушкина. – Ладно вам, Ада Львовна, не переживайте. Мы вас проводим с шиком. Честь по чести. Я вот на счет подарка хотела узнать: вам вещь «на память» или деньгами?
От примитивности постановки вопроса Ада Львовна отупела и непривычно для себя робко спросила:
– А надо?
– Надо, – надавила на бывшую начальницу председатель профкома и для пущей убедительности заявила: – Так положено.
Бедная Ада Львовна, привыкшая к тому, что приказы на станции «Скорой помощи» раздает она сама, вконец растерялась и замахала руками на Трушкину:
– Некогда сейчас, Людмила Петровна. Не до банкетов. Дела надо сдавать.
– Как это не до банкетов?! – возмутилась председатель профкома и покрылась алыми пятнами от досады. – Эту традицию не мы придумали. Так испокон веков заведено. Коллектив по-человечески хочет. Чтоб проститься. Как люди…
От высокопарных слов Трушкиной «коллектив хочет», «по-человечески», «как люди» Ада Львовна размякла и частично сдалась:
– Мне еще с детьми посоветоваться надо.
«Это с каких это пор вы с детьми советоваться начали?» – захотелось съязвить Людмиле Петровне, но она удержалась и изобразила обиду на лице:
– Мы как лучше хотели. Не считаете нужным, никто не неволит. Как говорится, насильно мил не будешь.
– Идите, работайте, Людмила Петровна, – поставила подчиненную на место Ада Львовна и, не дожидаясь, пока та закроет за собой дверь, набрала номер снохи:
– Это ты, дочь? – поинтересовалась она и, не слушая ответа, тут же перешла к делу: – Мне, дочь, надо с вами посоветоваться. Семейный совет, так сказать. Соберемся у вас. Так всем удобно. Галя приедет, Игорь и ты.
– А Галя одна будет или с мужем? – зло поинтересовалась Василиса. – Вообще-то у нас, мама, планы.
– Планы надо отменить, – приказала свекровь и положила трубку.
Не прошло и минуты, как она снова перезвонила и проверила, насколько хорошо усвоена информация:
– Так ты поняла меня, дочь?! Сегодня. Ну, давай в семь. В семь – точно нормально. Самое то. Раньше не надо. Пока.
Рассвирепевшая Василиса перезвонила мужу и проорала ему в самое ухо:
– Сколько можно! Твоя мать абсолютно со мной не считается! Мы сегодня приглашены к Белым на ужин, а она едет к нам. Слышишь меня?! «К нам едет ревизор!» Будь в семь! Тебе назначено.
Пока жена визжала в трубку, Игорь морщился и тер нос. Встреча с матерью вместо ужина у Белых его не привлекала. Но лучше уж было потерпеть, чем постоянно чувствовать внутри тикающий, как взрывной механизм, внутренний метроном, маятник которого раскачивался между двумя полюсами: «плохой мальчик – хороший мальчик». И когда чувство вины в сыне Ады Львовны обострялось, метроном начинал отбивать ритм все быстрее и быстрее, пока не переходил на мерзкую трель. Игорь ненавидел это состояние, поэтому позвонил матери заранее.