Но с кремлевского Олимпа уже надвигалась черная туча — предвестник послевоенного идеологического мракобесия. Режим знал только один ответ на начало «холодной войны» и острой конфронтации с Западом — воспроизводство атмосферы осажденной крепости, в которой страна жила два предвоенных десятилетия. В этих условиях духовный оптимизм народа казался вождю очень подозрительным и даже опасным для основ власти. Возвращаться к привычному рычагу — массовым репрессиям — эта самая власть не решилась. Но посчитала, что «народ-победитель» не мешало бы поставить на место: многие слишком уж почувствовали себя свободными и независимыми, слишком распустили языки.
Первым свидетельством заморозков позднего сталинизма стало печально знаменитое постановление ЦК ВКП(б) 14 августа 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград» — удар по Анне Ахматовой, Михаилу Зощенко, по целому отряду писателей и поэтов, названных в постановлении «пошляками и подонками литературы». Хотя на самом деле власть увидела в их творчестве не «пошлость», а непозволительные с ее точки зрения ростки свободомыслия.
Вторым актом идеологического закручивания гаек стало так называемое дело «КР». Весной 1947 г. его фигурантами оказались известные в профессиональных кругах микробиологи член-корреспондент Академии медицинских наук Н.Г. Клюева и профессор И.Г. Роскин. Передача американцам, кстати, с согласия компетентных органов, рукописи монографии и некоторых лечебных препаратов была использована властями как повод для удара по научной элите страны, для раскручивания компании по борьбе с «космополитизмом» и «преклонением перед Западом».
Именно в ходе раскрутки дела «КР» режимом была впервые опробована такая форма «мягких» репрессий, как предание виновных так называемому суду чести. В соответствии с совместным постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б), подписанным И.В. Сталиным и А.А. Ждановым 28 марта 1947 г., подобные общественные суды были созданы во всех министерствах и центральных ведомствах. Они должны были содействовать «делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам советского государства и высокого сознания своего государственного и общественного долга». На суды чести возлагалось «рассмотрение антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных проступков и действий, совершенных руководящими, оперативными и научными работниками министерств СССР и центральных ведомств, если эти проступки и действия не подлежат наказанию в уголовном порядке»[276]