Острое недоверие к высшим военным довлело над вождем и в ходе Великой Отечественной войны, накладывая негативный отпечаток на взаимоотношения с генералитетом.
Сталин, конечно, не был полководцем в изначальном смысле этого слова. Правильнее называть его военачальником, высшим военным деятелем и оценивать его вклад в победу над фашистской Германией с учетом именно этого обстоятельства. В годы войны он занимал шесть высших постов в государстве — генерального секретаря ЦК ВКП(б), председателя Совета народных комиссаров СССР, председателя Государственного Комитета Обороны, председателя Ставки ВГК, Верховного Главнокомандующего Советскими Вооруженными Силами, наркома обороны СССР. Учитывая менталитет советского народа и крайнюю степень централизации государственной власти, принятие им на себя важнейших государственных обязанностей положительно сказалось на отражении фашистской агрессии.
Как политический руководитель он, бесспорно, имел немало достоинств. A.M. Василевский, чаще других полководцев встречавшийся с И.В. Сталиным, считал его, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, «самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования»[113].
Маршал отмечал в Верховном Главнокомандующем огромный природный ум, удивительно большие познания, способность аналитически мыслить, жесткую требовательность. С таким выводом выражали солидарность многие государственные и военные деятели.
Верховный хорошо представлял себе обстановку на фронтах, твердо помнил состав и дислокацию резервов. Благодаря феноменальной памяти он знал не только командующих войсками фронтов и армий, но и многих командиров соединений. Журнал посещений его кремлевского кабинета пестрит фамилиями A.M. Василевского, Г.К. Жукова, А.И. Антонова, Н.Н. Воронова, А.В. Хрулева, А.А. Новикова, А.С. Яковлева, А.Н. Туполева, десятков других лиц.
Окружающие обращали внимание на умение вождя быстро вникать в суть сложных военно-политических вопросов и подчинять интересам политики решение экономических и стратегических проблем. Во время визита в Москву в августе 1942 г. У. Черчилль продемонстрировал ему план «Торч» по высадке союзников в Северной Африке. И не мог сдержать удивления, насколько «русский диктатор быстро и полностью овладел проблемой, которая до этого была новой для него. Очень немногие из живущих людей, — вспоминал британский премьер, — могли бы в несколько минут понять соображения, над которыми мы так настойчиво бились на протяжении ряда месяцев. Он все это оценил молниеносно»[114].
Но вот выполнение Сталиным функций Верховного Главнокомандующего было весьма противоречивым. На его деятельности, особенно в первые годы войны, отрицательно сказывались отсутствие систематизированных военных знаний и боевого опыта, недостаточное стремление опираться на профессиональных военных и гипертрофированная вера в собственную непогрешимость.