Так же молча женщина поднырнула под висящую сырую простыню, и они, оставив чемодан у порога, тоже поднырнули и следом за ее колыхающимся халатом очутились в кухне с щелкающими попугайчиками.
– Так на сколько дней, мои милые? – спросила женщина, присев к столу. – А чайку не хотите? Свеженький, – она придвинула к себе чашку, бросила туда два звонких кусочка сахара.
– На день, на два… – сказала Ленчик робко и уставилась на клетку с попугайчиками.
– Не пойдет, – женщина швыркнула носом, приподнялась за чайником. – Не выгодно, поймите сами, мои хорошие… Одной стирки завал, сами видите… Вот если бы дней на пять, а еще лучше на недельку… Зачем торопиться, у нас тут магазинов только на год хватит…
– Можно и на недельку, – торопливо подтвердила Ленчик. – Я про день-то с испугу сказал, думала, надолго неудобно…
– Все-таки, может, чайку отведаете? Да не трепещите вы, пожалуйста, у меня такса божеская, два пятьдесят с человека в сутки, зато тридцать три удовольствия… Комната отдельная, две койки… Ключи я вам выделю – когда захотите, придете, когда захотите, уйдете… И последнее, так сказать, для проформы: разрешите одним глазом на паспорта ваши глянуть… Сами понимаете…
– Мы еще не расписались…
– Дело молодое. Да и не за этим я спрашиваю. Мне только ваши личности удостоверить.
– Возьмите, пожалуйста, – вор протянул хозяйке паспорта и деньги.
– Теперь можно и на комнату глянуть, – женщина вернула паспорта и небрежно сунула деньги в карман.
Они гуськом вышли из кухни и мимо развешенного пододеяльника, мимо старинного шифоньера – прямо в отворенную комнату.
Там, кроме двух одинаковых кроватей и тумбочки посередине, ничего не было. С высокого потолка свисала на длинном шнуре лампочка, походившая на заблудившегося в пустыне.
Потолок отливал бледной желтизной, обои по стенам были желты, и даже солдатские одеяла на кроватях рябили песком.
– Окно-то мы заколотили, оно, проклятое, на лестницу выходило, а сами знаете, какая ныне ребятня баловная, все норовят какую-нибудь пакость сотворить… Да вы располагайтесь… Сейчас я ваш чемодан принесу и ключи… Сейчас…
Вор сел на кровать.
Над дверью – фрамуга, открытая наполовину, подпертая палкой.
– Ну что, теперь осталось закусить, и можно покорять столицу!
– Мне страшно…
– Ерунда… Не мы первые, не мы последние… Сейчас спросим, где здесь поблизости самый шикарный ресторан… Осетрина, шашлыки, грибы под соусом, марочное вино… А завтра с утра – в музей. Давно мечтаю посмотреть на Матисса в подлинниках. А Ван Гог, а Ренуар, а Пикассо!.. Даже не верится, что они где-то здесь, рядышком, и только ждут, когда мы предстанем перед ними, тихие и восторженные…