— Будь он жив, я бы его возненавидел, — пробормотал Холт.
— Ничего подобного. Ты не способен ненавидеть.
— Куда уж мне, раз уродился таким добродушным простофилей! — раздраженно бросил недовольный собой Холт.
Серена затряслась от беззвучного смеха.
— Над чем ты смеешься? — спросил он.
— Над тобой.
— С чего это?
— Оттого, должно быть, что питаю слабость к добродушным простофилям.
— Серена, родная… — взволнованно произнес он, глядя ей в глаза.
— Хмм?
— Я всегда любил тебя… даже когда презирал.
Она опять засмеялась.
— Если не прекратишь хохотать, я тебя поцелую.
Не дожидаясь, когда он осуществит свою угрозу, она подалась к нему всем телом и губами нежно коснулась его губ.
— Боже! — простонал он, закрывая глаза — Я ведь перед твоим приездом принимал холодный душ.
— Ну и что? В чем проблема-то?
— Только время зря потратил, — тихо ответил он, прижимаясь к ее губам.
Она взяла в ладони его лицо и заглянула в глаза.
Все ее существо переполняли разноречивые чувства — любовь, сомнения, страх и еще нечто такое, чему она не знала названия. Сейчас она остро сознавала, что никогда не переставала любить его, желать и все годы разлуки тосковала по его объятиям.
Она долгое время не позволяла себе думать о нем, вычеркнула его из своей жизни, из сердца, так как была убеждена, что он никогда не сможет простить ее варварство, направленное на уничтожение завоеваний ее отца.
С тех пор она заметно повзрослела и теперь хотела дать ему понять, что готова к более тесным отношениям, чем их былая платоническая дружба с невинными поцелуями.
— Я сегодня на работе с девяти утра, — сипло прошептала она. — Мне тоже не мешало бы принять душ.
Не отрываясь от ее губ, Холт стал медленно подниматься с дивана, и, когда они оба встали, крепко прижал ее к себе. Серена отдавалась его объятиям с чувством полнейшей уверенности в правомерности своих притязаний на его ласки.
Холт, целуя ее, не терял самообладания. С замиранием сердца льнула она к его сильному мускулистому телу, награждая себя за мучительное томление долгих лет разлуки.
Закрыв глаза, она с наслаждением вдыхала аромат его чистой кожи, источавшей ни с чем не сравнимый запах мужского естества. Он содрогнулся и крепче прижал к себе девушку, почувствовав ее пальцы в своих волосах на затылке. Его теплые дурманящие губы осыпали поцелуями ее глаза, уши, потом вновь переместились к девичьим губам и, потерзав их несколько секунд, вторглись во впадинки за ушами, соскользнули на шею.
Серена выгнулась, закинув голову назад; ладони, повторив очертания его торса, сомкнулись на мускулистой спине. Она стремилась ощутить его всего, желая убедиться в правильной реакции своих органов чувств, свидетельствовавших, что он действительно рядом, живой, настоящий, а вовсе не сон, от которого ей придется пробудиться на мокрой от слез подушке…