— Нет. Конечно, нет. — Серена, взглянув на настенные часы, забеспокоилась. — Вив, мне правда пора.
— Для меня это был большой удар, когда он переселился сюда, — хотя его дом всего в нескольких шагах от моего.
Серена посмотрела на свои руки, потом вновь обратила взгляд на Вив.
— Я ведь не пытаюсь отнять его у вас.
Вода закипела. Вив залила кипятком заварку и отнесла чайник на стол, поставив его на самую середину.
— Как продвигается ремонт в твоем доме? — поинтересовалась она, усаживаясь за стол. — В том, что возле завода? Когда собираешься въезжать?
— Там еще много работы, — помедлив ответила Серена. — Гораздо больше, чем я предполагала. А когда его приведут в порядок…
— Ты будешь жить там?
Серена подошла к столу, выдвинула стул и, посмотрев на Вив несколько секунд, села.
— Думаю, после ремонта тот дом, скорей всего, вновь будет выставлен на продажу.
— Значит, Холт мне сказал правду? Ты останешься у него? Будете жить с ним в грехе… как сейчас?
Кровь прилила к лицу Серены.
— Такое случается, Вив. Теперь многие так живут.
— «Многие живут» вовсе не означает, что это не безнравственно, верно?
— Значит, по-вашему, любовь — это грех? — спросила девушка ровным голосом.
Вив передернула плечами.
— Разумеется, нет, если отношения узаконены.
— Вив… — Серена запнулась, затем продолжала: — Теперь все по-другому — не так, как в пору вашей молодости. Меняются понятия. Меняются люди. Вполне естественно, что многие, прежде чем связать себя узами на всю жизнь, хотят удостовериться, что они подходят друг другу.
— Я воспитана на иных принципах. И Холта я воспитывала так, как воспитывали меня. — Вив стала с невозмутимым видом разливать чай. — Я всегда говорила Мари, что мать с отцом перевернулись бы в своих могилах, если бы узнали про ее греховную связь с твоим отцом.
— В итоге они никому не причинили вреда, — спокойно заметила Серена.
— Вот как ты теперь запела. — Вив пододвинула ей чашку с чаем. — Разве сейчас ты делаешь не то же самое, из-за чего в свое время сбежала из дома? Если верить молве, ты не желала жить под одной крышей с содержанкой Макса.
Серена судорожно вздохнула.
— Как вы можете так жестоко отзываться о собственной сестре?
— Ты знаешь только то, что Мари соизволила тебе рассказать.
Вив взяла свою чашку и мило улыбнулась девушке, очевидно желая приветливым выражением скрасить язвительность своих слов.
— Я знаю, что несправедливо осуждала отца и Мари, — настаивала Серена.
— Моя дорогая, ты совершенно не знала своего отца. — Вив единым глотком осушила свою чашку. — А я знала его. Уверяю тебя, я его знала хорошо. Он через кого угодно мог переступить, чтобы добиться желаемого.