— Уф! Вот это прием.
— Серена, — произнес он, все еще не оправившись от потрясения. — Что ты делаешь в Кейндейле, черт побери?
— Отец… — начала она.
— Ну да, конечно, — перебил девушку Холт. — Хотя в крематории тебя не было.
Наконец он отнял от нее руки, и она свои опустила, не зная, радоваться ей или нет тому, что он больше не держит ее.
— А ты там был?
— У меня нет повода обижаться на Макса, — съязвил он. — На него никто не держал зла, кроме тебя, разумеется. На панихиду пришли все. Ну а дальше не стали навязывать свое общество. Мари собирается организовать поминальную службу — здесь, в Кейндейле. Вот тогда народ и попрощается с Максом как полагается.
— Я задержалась в аэропорту… Из Квинсленда летела…
— Из Австралии? — изумился Холт. — Макс не упоминал, что ты отправилась за семь морей.
— Последние два года я жила там, — объяснила Серена. — Проводила кое-какие исследования на Кейп-Йорке.
— Однако далеко тебя занесло, — заметил он. Неожиданно взгляд его темных глаз стал жестким. — Интересно, чем привлек тебя Квинсленд?
— Бабочками. — Серена смущенно рассмеялась. — Я заинтересовалась бабочками в Ротермирском заповеднике в Нортамберленде. Я работала там семь лет, после того как ушла… из дома. И благодаря этому у меня появилась возможность отправиться в Квинсленд.
— Лететь в Австралию только для того, чтобы полюбоваться бабочками… — Он сунул большие пальцы за кожаный ремень джинсов и воззрился на Серену.
— Это особенные бабочки, — чуть задыхаясь ответила она, испытывая неловкость под изучающим взглядом дымчатых глаз.
Смуглое худощавое лицо живо воскресило в памяти то далекое время, когда она впервые в жизни была влюблена.
— Расскажи.
Он прищурился, чуть наклонив голову, но на плотно сжатых губах играла тень улыбки.
— Ну, одна австралийская бабочка — улисс — просто необычайно красива. Ярко-ярко-синяя, переливчатая. А другая — кэрнс — крупная, как птица, размах крыльев почти двадцать сантиметров… — Серена стушевалась. — Да ты же смеешься надо мной. Смеешься…
— Вовсе нет, — возразил Холт. — Просто впервые вижу, чтобы ты проявляла такой энтузиазм. Не считая, конечно, тех случаев, когда строила козни отцу.
— Холт, не надо. Зачем ты опять об этом?
Улыбка исчезла с ее лица.
— Ладно, — сказал он, безразлично пожимая плечами. — Какие еще там есть бабочки? Вообще-то большинство людей, получив возможность побывать в Квинсленде, бредят коралловым рифом, а не бабочками.
Взгляд ее мгновенно потускнел, тело сковала свинцовая усталость. У нее был сегодня длинный день, напомнила себе Серена. И ей вовсе не хочется сейчас думать о коралловом рифе, с которым связано столько ужасных воспоминаний. Дон Фаррар, выстрелы…