Серена порывисто поднялась, увидев, что Мари прикусила губу, — очевидно вспомнив, что однажды произошло в Кейндейле. Сумеет ли Мари когда-нибудь забыть о том случае? Сама она, Серена, никогда не избавится от этого воспоминания. Как бы далеко от Кейндейла ни находилась, она всегда будет испытывать стыд и сожаление из-за тех глупостей, что натворила много лет назад. Никогда не простит себя, — даже если доживет до ста лет.
Райану об этом она не рассказывала, но сейчас, поймав на себе его озадаченный взгляд, с горечью осознала, что не может больше таиться от него. Следующие несколько недель им предстоит провести близ Кейндейла, и в округе наверняка найдутся люди, которые помнят, как она бунтовала в подростковом возрасте, и захотят поделиться с Райаном. А она не желает, чтобы он судил о ней по чужим рассказам. Однако говорить об этом очень тяжело, тем более в присутствии Мари. Но деваться некуда.
Серена вновь повернулась к Райану.
— В детстве я натворила много ужасного, — спокойно заговорила она. — И будь моя воля, Кейндейл давно бы исчез с лица земли. Райан, ты меня совсем не знаешь. Теперь я стыжусь своих поступков. Чего только я не придумывала, чтобы уничтожить это место… — Серена хрипло рассмеялась. — В подростковом возрасте я была настоящей бунтаркой. Я поставила перед собой цель — низвергнуть короля Кейндейла, моего отца, и избавить мир от самого Кейндейла. Так сильно я его ненавидела. — Она перевела дыхание и, опустив голову, чтобы не видеть изумленного лица Райана, переплела пальцы и продолжала: — Я пробралась на завод и разгромила станки, подожгла химикаты в красильном цехе, разбила трубы, устроив наводнение, стащила у отца ружье и выбила все окна в административном здании. Потом выкрала у него ключи и позапирала все двери на заводе, а ключи выбросила; в результате производство было остановлено на полдня, пока не поменяли замки…
Она мельком взглянула на Райана. Тот не сводил с нее удивленных глаз.
— Зачем? — наконец вымолвил он. — Зачем ты это делала, Сера?
— Потому что Кейндейл принадлежал отцу, — ответила она, вновь поворачиваясь к Мари. — И еще потому, что я ревновала отца к его «второй» семье — к рабочим, служащим, к людям, которые там жили.
Мари, с трудом поднявшись с кресла, покачала головой.
— Нет, — возразила она. — Истинная причина в другом, не так ли, Серена?
— Я… я не понимаю, о чем вы… — запинаясь, вымолвила девушка.
— Ты бунтовала из-за меня! Потому что твой отец сошелся со мной после смерти твоей матери…
Мари умоляюще вытянула руку.
— Вы, очевидно, хотели сказать, до смерти моей матери, — вскричала Серена, прежде чем сообразила, что говорит. — Не после, а до ее смерти, миссис Уайатт.