Нагрудник был снят.
Эмма сказала:
— Я собираюсь пойти попить холодного лимонада в бар у бассейна. Хочешь пойти со мной?
— Мне не разрешают ходить к бассейну. — Все будет в полном порядке, — заверила она его, — если ты будешь моим гостем. Я понесу доспехи и Кролика, а ты понесешь свой меч.
Они вышли из гущи олеандров на солнечный свет. Как выяснилось, Янни бывал в Кноссе несколько раз и продолжал рассказывать ей все об этих поездках, пока шел, прыгая рядом с ней.
— У них были игры с быками, — сказал он. — Можно даже увидеть то место, где они прыгали через быков. И девушки тоже.
— Я бы побоялась.
— А я нет. Просто запросто.
Всего несколько человек лениво плавали в бассейне или наслаждались солнцем у его края. Они уселись за столом под полосатым зонтом и потягивали прохладный лимонад через соломинки.
— Когда я вырасту, я буду жить в Греции всегда и буду археологом.
— Это должно быть ужасно тяжелая работа, особенно когда стоит такая жара, как сейчас.
Он рассмеялся через стол. У него были темные глаза, как у его отца, но другого цвета. Его кожа была кожей северного человека, с веснушками, вольно рассыпавшимися по его носу. Она, должно быть, была симпатичной, молодая женщина, которую так любили… Боль за всех за них охватила ее — за Ника Уоррендера, за Янни, за Джули… И за саму себя, которая никогда не знала любви.
— Твоя бабушка ищет тебя везде, — откуда-то сзади раздался голос Ника Уоррендера, который беззвучно подкрался к ним в мягких кроссовках. — Манолис сказал мне, что ты здесь, но я отказывался этому верить.
Паника Янни была смешной: — Эмма сказала мне, что все будет в порядке, если я буду ее гостем.
Ник сурово кивнул:
— Я понимаю.
— Она была Ариадной и помогла мне выбраться из Лабиринта — дала нить.
Ник отодвинул стул и сел:
— Итак, Минотавр повержен?
Только сейчас он позволил себе посмотреть через стол в ту сторону, где сидела Эмма. Потом он улыбнулся, и Эмма с внезапной пугающей ясностью поняла, почему она сопротивлялась поцелуям Уолтера Фередэя накануне вечером. Она чувствовала, что не в силах пошевелиться, и щеки горят. Стало тяжело дышать. Это уж совсем смехотворно! Так это не случается! Она была рассудительной и хладнокровной Эммой Лейси. У нее, должно быть, солнечный удар.
Манолис, бармен, поставил перед ними три стакана лимонада.
Ник Уоррендер сказал:
— Ваше здоровье! Это правда, Янни мне сказал, что ты никогда не была в Кноссе?
Она должна была сидеть, потягивать лимонад и каким-то образом поддерживать беседу о Кноссе и археологии на Крите. Она с трудом потом могла вспомнить, что именно она говорила. Но никто не спросил с беспокойством: