— Особенно женщина?
— Я этого не сказал.
«Но подумал!» Эмма не стала спорить, не испытывая особого желания вести машину через Аджио Стефанос ночью. Смиренно она шла следом за ним в гараж, но здесь остановилась как вкопанная.
— Только не мотоцикл!
— А что плохого в мотоцикле? — спросил он, взяв с полки два шлема и протянул один ей.
— Много чего.
— Я езжу очень хорошо и очень осторожно, — заверил он ее. — Тебе не будет никакого вреда. Обхвати меня за талию и держись крепко.
«Обхвати меня за талию». Она снова почувствовала, что не может пошевелиться, лицо горело.
Он вывел мотоцикл через двор и, балансируя, выехал на дорогу.
— Я сказал, держись крепче, — прокричал он.
И тут они стали набирать скорость. Эмма выкрикнула: «Да, хорошо», — но ее голос унес ветер. До этого Эмма никогда не ездила на мотоцикле. Тем более она была влюблена. Позже она не смогла бы сказать, что больше занимало ее мысли: страх перед скоростью, когда они мчались, рассекая теплый ночной воздух, или самозабвенный восторг от того, что обнимает тело мужчины, которого любила.
Она вся дрожала, когда слезла с мотоцикла на Одос Лефтериоу и сняла шлем. Внизу под их ногами маленький город был похож на красочный калейдоскоп света. Небо над их головами было глубоко черным, с точечными проколами звезд.
Когда он ставил свой мотоцикл, то возвышался рядом с Эммой как башня.
— Не так уж плохо, правда?
Может быть. Она не была уверена ни в себе, ни в своих чувствах, ни в здравом уме. Она повела его вверх по ступеням к дому номер 23 и постучала в дверь.
Все оказалось так просто в этот раз. Эмма достала фотографии. Ник и женщина разговаривали. Женщина провела их в комнату с чудесным видом на город и снова достала карандашные наброски из шкафа.
Потом Ник повернулся к Эмме.
— Да, девушка на этих фотографиях приходила сюда в конце прошлого года и сняла эту комнату. На неопределенное время. Вносила плату по восемь тысяч драхм каждую неделю вперед. Потом, приблизительно через две недели, девушка исчезла.
— Исчезла? Что она имеет в виду?
— Она вышла однажды утром с рюкзаком, говорит наша дама, и никогда больше не вернулась.
— Когда это было? — спросила Эмма. Ник переспросил у домовладелицы.
— В конце ноября.
— Но это сто лет назад.
— Эта дама даже не знала, что ей делать. Она думала, что должна пойти в полицию, но у нее уже бывали студенты перед этим. Которые просто вставали и уходили, и она предоставила всему идти своим чередом. Сначала она оставила комнату, хотя ей и не заплатили, а потом ее сын вернулся домой с моря, и она отдала эту комнату ему. А вещи девушки и ее чемодан сложила в шкаф в холле. Однажды, некоторое время спустя, пришла женщина и сказала, что англичанка прислала ее забрать вещи и хотела бы заплатить за то время, которое домовладелице пришлось продержать комнату. Но она взяла деньги только за одну неделю.