На следующее утро в слаксах цвета хаки и простой белой рубашке Эмма стояла у регистрации ровно в десять часов. Она успела проследить, чтобы леди Чартерис Браун удобно расположилась на террасе с кипой журналов.
— Будет ясно! — заверил ее Спиро из-за стойки. Улыбчивый и всегда бодрый, Спиро не выказывал никаких признаков беспокойства, которое должен был испытывать за будущее отеля.
Эмма рассмеялась:
— Тогда все ясно.
— Ну, нет! Завтра ожидается дождь. Острову нужен дождь для урожая, понимаете?
Из помещения за офисом во весь опор вылетел Джонни и замер, внезапно притихший, в ярде от Эммы. Он был очень наряден. Чистые синие шорты и рубашка более светлого оттенка, волосы аккуратно разделены на пробор и тщательно причесаны. Под мышкой он держал свой пластиковый контейнер.
Эмма спросила:
— Ты взял свои находки?
Глаза мальчика сияли. Он только кивнул, обернувшись к отцу, который выходил из офиса.
— Ни за что не хотел расставаться с ними, — сказал Ник тоном, за которым слышались раскаты долгого спора. — Доброе утро! Ты сказал доброе утро мисс Лейси?
— Kalimera, — сказал мальчик. Ник посмотрел в глаза Эмме: — Мы были греками все утро. Я надеюсь, твой словарный запас исчерпан на весь день.
— Скорее всего нет, — радостно сказала Эмма.
Они попрощались со Спиро и вышли к подъезду.
— Машину помыли! — воскликнула Эмма, глядя на чудо автомобилестроения, которое сверкало чистотой, что последнее время случалось не часто.
— Идея принадлежала Йоргиосу, — сказал ей Ник с вежливой улыбкой, и Эмма не поверила ему.
Она открыла машину и распахнула дверцы. Джонни должен был сесть сзади.
С удивлением Эмма увидела, что Ник нагнул голову и садится рядом с мальчиком.
— Ты говорил, что не любишь, когда тебя везут.
Он улыбнулся, но ничего не сказал, жестом указав ей на место водителя. Очевидно, сегодня он чувствовал себя ее гостем. А может быть, он хотел быть поближе к Джонни, чтобы присматривать за ним.
Обычно хороший водитель, Эмма нервничала. Дергая машину, она выехала на главную дорогу, круша шестеренки. За спиной она могла себе представить, как Ник скрежещет зубами. С того момента, как они вырвались на свободу из отеля, Джонни начал без умолку болтать на головоломной смеси английского и греческого, и Эмма была благодарна ему за это, так как он отвлекал Ника от того, как она вела машину. Хотя ей было нелегко, когда мальчик пытался втянуть ее в разговор. Он был очень взволнован по поводу раскопок, а вот перспектива поездки к Ставросу и его семье казалась ему гораздо менее привлекательной.