— А где Линн? — спросил Клифф, когда Луиза вернулась, держа в руках две кружки кофе.
Он предпочел сделать вид, что не видел свою жену на балконе, не видел, как она демонстративно хлопнула перед ним дверью.
— Спит.
— Она... она что-нибудь ела?
Луиза покачала головой.
— Она сказала, что не голодна. Линн не ест, когда бывает чем-то расстроена.
Клифф кивнул.
— Да, я знаю.
Не представляя, что еще сказать, он принялся сосредоточенно рассматривать кружку. Наконец Луиза не выдержала:
— А если знаете, зачем расстраиваете ее? Вы что, нарочно?
Он сокрушенно покачал головой.
— Не знаю. Впрочем, вы правы: я действительно нарочно, но я не думал, что мои слова так расстроят ее. Ее лицо... — Он судорожно сглотнул. — Никогда не забуду, какое у нее было лицо...
— Но зачем вам понадобилось это говорить?
— Она прячет его от меня. Своего ребенка. Мне это неприятно. Она как будто не верит мне.
Луиза вопросительно вскинула брови.
— Ну и что? А почему она должна вам верить? Что вы сделали, чтобы заслужить ее доверие?
Клифф глотнул кофе, чтобы смочить пересохшее от волнения горло.
— Да, я вас понимаю.
Луиза пожала плечами.
— Линн никогда ни на кого не держит зла. Думаю, завтра все уляжется.
А если нет? — подумал Клифф и спросил:
— Вы давно знаете Линн?
— С тех пор как погиб ее брат. Она попыталась вести хозяйство и растить детей одна, без всякой помощи. К тому же ей надо было зарабатывать на жизнь.
Клиффу показалось, что в голосе Луизы прозвучал скрытый упрек.
— Линн наняла меня на неполный рабочий день, чтобы я готовила, мыла посуду, — продолжала Луиза. — Одно потянуло за собой другое, и в конце концов я перебралась сюда. Мне здесь хорошо, и, кроме всего прочего, так я могу сдавать свой дом, чтобы скопить что-нибудь на старость.
Молодость я провела, ухаживая за своими больными престарелыми родителями. Дело в том, что я была поздним ребенком. Родители уже и не надеялись, что у них могут быть дети. Так что, когда я повзрослела, они были уже старыми. Мать скончалась, когда мне было тридцать, но отец... он прожил еще больше двадцати лет. Нет, не поймите меня неправильно: я не упрекаю их в том, что они забрали у меня молодость, так же как они никогда ни в чем не упрекали меня. Просто, когда их не стало, я осталась совсем одна и уже не надеялась на личную жизнь. Словом, увидев, что нужна Линн, я с радостью переехала к ней. Она и ее дети — это моя семья, и я не позволю никому причинить им боль.
Ее слова прозвучали как откровенное предупреждение.
— У меня и в мыслях не было причинять им боль, — сказал Клифф. — Я хочу быть рядом с ними, хочу любить их.