И снова белое небо… и белая дорога, точно привязанная к этому небу… фонари уже сомкнули веки, дорога расширяется – на глаз метров десять… только кое-где в распахнутых парадных еще сохранились остатки ночи. Последние машины, развозящие молоко, проносились мимо вниз по склону, громыхая пустыми бутылками.
К счастью прохожих нет, я взлетаю по лестнице, прыгая через две ступеньки. И вот белый звонок у белой металлической двери с темно-зелеными наличниками… прошел всего лишь один день, а у меня состояние как у матроса, ступившего на сушу после многомесячного плаванья… какое бы значение ни таила в себе полосатая штора, человеку с окровавленным лицом, конечно же, разрешат войти.
После второго звонка шторка окошечка в двери наконец приоткрывается. В такое время задержка вполне естественна. Звук поспешно снимаемой цепочки. Ручка поворачивается, дверь широко распахивается, и, как я и ожидал, испуганный голос:
– Что случилось? В такую рань…
– «Камелия». Разрешите умыться…
Во всяком случае, в прихожей мужских ботинок не видно. Женщина, с сеткой на голове и в какой-то стеганой пижаме, кажется девочкой, и я никак не могу совместить ее с цветной фотографией, на которую, не отрываясь, смотрел две ночи подряд.
– «Камелия»? То самое кафе?
Снимаю пальто, стягиваю пиджак – ворот и рукава рубахи залиты кровью. Обмакиваю вату в теплую воду, приготовленную в умывальнике, и, тщательно смывая с лица запекшуюся кровь, коротко рассказываю о случившемся, тяжело при этом вздыхая, тяжелее, чем необходимо. Тревожные сведения, полученные от сторожа автостоянки… рассказ шофера Томияма, подтвердившего эти сведения… нелегальное посредничество в устройстве шоферов на временную работу…
– Пораненные места лучше не трогать. Сменить воду?
– Видимо, это кровь из носа… ран как будто нет… щиплет, но это, вероятно, ссадины.
– Вы, наверно, сами сделали что-нибудь такое, что им пришлось так вас избить.
– Избили – значит, наверно, сделал.
– Они безумно боятся попасться на глаза постороннему человеку.
– Вы уже знаете, что Тасиро покончил с собой?
– Покончил с собой?
– Он во что бы то ни стало хотел убежать.
– Что его к этому побудило? Должна ведь быть какая-то причина?
– Что побудило?.. Видите ли, это долгий разговор… в общем, он сбился с дороги… где я?.. действительно ли я живу так, как мне кажется?.. подтвердить это могли только другие, но ни один из них не взглянул в его сторону…
– Тогда мне следовало бы давным-давно умереть, вы не думаете? – В ее голосе снова слышится напряжение. – Рубаха мужа будет вам впору… наденете?